Новости
09.05.2023
с Днём Победы!
07.03.2023
Поздравляем с Международным женским днем!
23.02.2023
Поздравляем с Днем защитника Отечества!
Оплата онлайн
При оплате онлайн будет
удержана комиссия 3,5-5,5%








Способ оплаты:

С банковской карты (3,5%)
Сбербанк онлайн (3,5%)
Со счета в Яндекс.Деньгах (5,5%)
Наличными через терминал (3,5%)

ПЬЕСА «ПРОШЛЫМ ЛЕТОМ В ЧУЛИМСКЕ» А. ВАМПИЛОВА: СИНТЕЗ ЭПИЧЕСКОГО И ДРАМАТИЧЕСКОГО

Авторы:
Город:
Улан-Удэ
ВУЗ:
Дата:
19 марта 2016г.

Творческая судьба Александра Вампилова насчитывает 11 лет. Начало ее положено в 1961 г., когда в Иркутске под псевдонимом А. Санин была издана книга юмористических рассказов «Стечение обстоятельств». Завершением творчества можно считать драму «Прошлым летом в Чулимске» (1970), которая замыкает поиски художника, пытавшегося соединить две несоединимые «реальности», и начинает, на наш взгляд, новый этап в обретении синтеза эпического и драматического начал.

Первоначальное название пьесы – «Валентина» - по имени главной героини (Вампилов изменил название пьесы, так как тогда была уже известна пьеса М. Рощина «Валентин и Валентина»). Валентина – «чудная» для окружающих ее людей: она упорно, изо дня в день чинит палисадник и калитку, через которые, ломая их и сокращая путь, ходят почти все посетители чайной, «не утруждая себя «лишним шагом» (1, с.291). Калитка находится не там, где привыкли ходить люди, где им удобнее, вот почему они ломают палисадник, который как раз «мешает рациональному движению». Но  Валентина продолжает «чудить» на протяжении всей пьесы и завершается она тем, что с помощью старика-эвенка Еремеева «восстанавливает» в который раз порушенный забор палисадника. Бытовая деталь вырастает в образ-символ, по-чеховски емкий и поэтичный. Валентина как бы заставляет людей помнить о правильном пути, настоящей дороге, которая неудобна, трудна и непроста, но которая ведет к высоте, не имеющей ничего общего с удовлетворением только насущных нужд.

То, как действующие лица подходят к чайной, где работает официанткой Валентина, сам их выбор дороги к старинному купеческому дому, в котором и находится чайная, становится как бы лакмусовой бумагой, позволяющей определить степень их нравственной приземленности и глухоты. Соответственно этому все действующие лица могут быть поделены на три группы: первая – Валентина, Еремеев – люди-праведники, носители идеи сохранения в обыденной жизни высокого, светлого начала; вторая – Пашка, Мечеткин, Помигалов, Дергачев, Хороших, - те, кто ходит прямо через палисадник, кто считает занятие Валентины «чудным», а ее желание видеть палисадник целым – блажью, детством; третью группу составляют Шаманов и Кашкина. Кашкина ходит то «правильно», то обходит его. Шаманов всегда обходит палисадник по тротуару, даже помогает его чинить, хотя считает это «напрасным трудом». То есть в нем, разуверившемся во всем: в любви, в работе, в самой жизни, можно увидеть заложенный автором потенциал к перерождению.

В уста Кашкиной Вампилов вкладывает характеристику Шаманова как человека «благоразумного», то есть следующего принятым стереотипам, не способного на поступок, сугубо рационального. И действительно, все реплики Шаманова в начале пьесы сопровождаются ремарками «вяло, равнодушно», «вялый жест». На все серьезные вопросы Кашкиной о его чувствах к ней он иронизирует, отгораживается от ее любви, не пускает к себе в душу, дискредитирует иронией важность своего ответа, самого вопроса.

«К а ш к и н а. …Если бы я тебе изменила, сделал бы ты что-нибудь вообще, а если бы сделал, то что именно?

Ш а м а н о в (со вздохом). Что бы я сделал?.. Ну, известное дело. Я бы тебя застрелил. Или бы задушил. Ты что предпочитаешь?.. В свою защиту я бы сказал, что ты замучила меня нелепыми вопросами. Суд бы меня оправдал. А вообще я хочу на пенсию» (1, с.310).

Его слова о желании уйти на пенсию по-настоящему искренни, поскольку единственно чего ему хочется - это полностью отключиться от всего, едва ли не умереть. Следователь Шаманов, этот еще один бывший молодой герой Вампилова, когда-то пытался изменить жизнь к лучшему, но убедился в бесполезности противостоять круговой поруке властей предержащих. Его фраза о пенсии  перекликается с ключевой фразой из «Утиной охоты»: «В сущности, жизнь проиграна».

Шаманов глух, слеп к чувствам Кашкиной. Не замечает он и любви Валентины, не замечает до тех пор, пока она сама не признается ему в своих чувствах. Валентина в сцене признания называет его слепым: «Вы здесь один такой: ничего не видите… Вы слепой. Слепой – ясно вам?». Сцена эта происходит в палисаднике, где Валентина говорит о том, что собирается посадить здесь маки. Как заметила Н.В. Погосова, в контексте древнего поверья о ласточке, собирающей сок мака для возвращения зрения слепорожденным, цветок мака намекает в пьесе на возможность духовного прозрения человека (2, с.13). Именно в этой сцене Шаманов пробуждается от своей «спячки», здесь его пронзает молния идеального, слетает защитная корка безразличия. Позднее он скажет Кашкиной: «Этот мир я обретаю заново… Все ко мне возвращается: вечер, улица, лес…» (1, с.348-349). И в этом признании уже нет всепоглощающего равнодушия, иронии и скептицизма.

Как видим, серьезность сюжетно-фабульной основы пьесы не оставляет места ироническому мироощущению,  трагикомическим  ситуациям.  М.  Липовецкий  считает  «Прошлым  летом  в  Чулимске» «единственным примером современной трагедии» у Вампилова (3, с.345). Вместе с тем в сюжетной схеме пьесы и в образе героини явно прослеживается ироническое отношение к мелодраматической ситуации и модели «святой блудницы». Дело в том, что Валентина сама делает выбор, когда соглашается пойти с Пашкой на танцы, заранее понимая, что ни к чему хорошему эта прогулка ее не приведет. Увидев грубого Пашку плачущим от того, что родная мать назвала его «крапивником», то есть нежеланным, незаконным ребенком, Валентина не могла не пожалеть его. Такова миссия святой праведницы – жалеть обиженных и несчастных. Утром, изнасилованная Пашкой и избитая отцом, она вновь выходит к палисаднику и принимается его ремонтировать. Произошедшая с ней трагедия лишь укрепила ее решимость, ведь за святость достается дорогой ценой – собственной покалеченной судьбой, собственной болью.

Как и в «Старшем сыне», безнадежно провинциальный мир обнаруживает центр, придающий ему высокий духовно-религиозный смысл. Скромная Валентина вслед за незадавшимся музыкантом Сарафановым близка к святости, исцеляющей и спасающей мир, который пребывает в нравственной спячке. Об этом говорит заключительная ремарка: «Валентина и Еремеев восстанавливают палисадник». И действительно, в провинциальном глухом Чулимске произошло нечто очень важное. И хотя разбиты надежды Кашкиной на личное счастье, не осуществятся «серьезные намерения» Мечеткина жениться на Валентине, а Пашка своим вероломством убил в себе человека, происходит главное – «ежедневный стоический подвиг… среди всеобщего морального одичания» (3, с.345) не пройдет даром для всех, кто явился его свидетелем, а один из них «проснулся», начал обретать новую жизнь, смысл и истинность бытия: Шаманов решает вернуться в город, чтобы добиться справедливости. Произошло чуть ли не чудо. Как сам Шаманов признается: «А бог все-таки существует… Кто докажет мне теперь, что бога нет… Если можно объяснить чудо, то я попробую…» (1, с.353).

Пьесу «Прошлым летом в Чулимске» многое сближает с ранними эпическими произведениями Вампилова. Как и в рассказах, в ней вновь мы видим столкновение  умудренных жизненным опытом людей и наивно- детского, природного идеализма. Бесхитростность «природных» людей – Валентины и старика Еремеева противостоит неблагополучному миру «взрослых», лишенных каких-либо прекраснодушных иллюзий. В отличие от предыдущей драматургии, Вампилов пытается отойти от прежнего моноцентризма – в центре пьесы уже не излюбленный молодой герой, а тип праведника, открытый им в «Старшем сыне». Как и в «Старшем сыне, побеждает вера в то, что все люди – братья, правда, за эту истину теперь заплачено дорогой ценой – поруганы чистота и целомудрие.

На этот раз отказ от иронии объясняется во многом тягой драматурга к эпической полифонии, поисками эпической структуры, приближающейся к романной форме. Дело в том, что в пьесе доминирует идея эпической взаимосвязи. В основном конфликте, связанном с упорным противостоянием Валентины духовной глухоте окружающих и прозрением Шаманова, не менее важны другие сюжетные линии и коллизии: драма Анны Хороших и Дергачева, ошибки Кашкиной и Пашки, страдания Еремеева. Уже нет двойственного характера в мотивах поведения центрального героя, хотя финал выдает двойственность авторского сознания: с одной стороны, упорство и духовная стойкость праведницы Валентины вселяют веру в осуществление высокого идеала, веру в возможность улучшить мир, научить людей ходить, не ломая палисадник, но с другой, - социальная беспомощность, бесплодный идеализм героини выдают неустойчивость этой веры. По-прежнему любящие друг друга Анна и Дергачев будут драться, отец Валентины, желая добра дочери, все так же упрямо будет устраивать ее судьбу на свой деспотический манер и т.д. Исследователи справедливо усмотрели в пьесе тягу автора к утопическим построениям, которая соседствует с противоположным, антиутопическим мироотношением (4, с.57- 58).

В последней пьесе Вампилова авторская двойственность вызвана не в последнюю очередь стремлением к эпическому, романному повествованию: при всем классическом драматическом триединстве времени, пространства и действия подробно описана полудеревенская жизнь Чулимска, выведено немало внесценических персонажей, тщательно прописана прошлая жизнь, предыстория героев. Романный характер придает пьесе и незавершимость «живой становящейся действительности» (М. Бахтин), та «эстетика неопределенности», которая, сталкивая противоположные, разнонаправленные силы: утопию и антиутопию, бытописание и символику, повседневное и чудесное, безверие и веру в идеал, - рождает синтезирующий жанр драмы-романа. Даже ироническое переосмысление мифа о «святой блуднице», привнесение в трагедийную форму мелодраматических случайностей (подслушанные разговоры, перехваченные записки), соединение бытовой драмы с интеллектуальной, выразившееся в определенной условности характера героини, притчеобразности, – все это свидетельствует о некой переходности, экспериментальности пьесы. Как справедливо заметил критик, Вампилов «искал форму, в которой события разворачивались бы в двух планах одновременно: в жизнеподобном мире повседневности, и в условном измерении философского спора о самых важных категориях бытия: о добре, зле, свободе, долге, святости. Причем, как видно по «Чулимску», Вампилов не пытался дать прямые ответы на все эти вопросы. Он стремился превратить всю пьесу в развернутый философский вопрос с множеством возможных ответов (один ответ – позиция Валентины, другой – скептицизм Шаманова в начале пьесы, третий – его же активность в финале, четвертый – спокойствие обитателей Чулимска…)» (3, с.348). Так рождалась синтетическая форма с элементами полифонического романа, принципиально амбивалентного, нацеленного на поиски гармонии, порядка в хаосе человеческих судеб, игры случайностей и исторических закономерностей, жизни и судьбы – и это был тот путь, по которому пошел бы Вампилов, если бы случайность не оборвала его жизнь в 1972 г.

Рассматривая драму «Прошлым летом в Чулимске» рядом с ранними прозаическими опытами, можно лишний раз подтвердить вывод о синтезе эпического и драматического, о единстве идеального и рационального, утопического и антиутопического в творчестве Вампилова. Художник намеренно сталкивал крайности и противоречия, чтобы отразить какие-то важные моменты в жизни современного общества. Это столкновение, совмещение несовместимых оппозиций неизбежно должно было привести к дуальному, ироническому мировосприятию как способу видеть мир, отражать духовную атмосферу кризисного, переломного времени.

 

Список литературы

1.     Вампилов А. Прошлым летом в Чулимске // Вампилов А. Дом окнами в поле. – Иркутск, 1981.

2.     Погосова Н.В. Театр Александра Вампилова: культурологический аспект: Автореф. дис… канд.– М., 1990.

3.     Липовецкий М. «Шестидесятники» как потерянное поколение: трагикомедии Александра Вампилова // Континент. – 2000. - № 104.

4.     Козлова С.М. Парадоксы драмы – драма парадоксов: поэтика жанров драмы 1950-1970-х гг. – Новосибирск, 1993.