19 марта 2016г.
Область исследования современной лингвистики характеризуется междисциплинарными процессами на стыке научных направлений гуманитарной сферы – логики, философии, социологии, психологии. Собственно лингвистический ракурс изысканий аналогично отмечен интегрирующим началом, включая, в той или иной степени, следующие теории – коммуникации, диалога, речевого воздействия, речевых актов с учетом частнонаучных методологических принципов, проецируемых на область лингвоаргументологии, актуальной для дискурсивного анализа.
В направлении развития вопроса совершенствования гуманитарного образования, повышения значимости решения проблем лингвоаргументологии в целом, а также в частности, исходя из практической цели нашего исследования – показать грани взаимодействия понятий и процессов объяснения и обоснования – в данной статье мы попытаемся кратко осветить следующие позиции: сходство и различие понятий объяснения и обоснования, сферы их функционирования; механизм процессов актуализации и их статус в ходе аргументации; а также перспективы изучения.
Сходство и различие понятий объяснения и обоснования. Сферы их функционирования. Наши рассуждения будут строиться на научных положениях, в которых даётся определение понятиям объяснения и обоснования с учётом функционального подхода, т.е. они будут отражать переход от словарных дефиниций к дискурсивной актуализации. Исходный принцип экстраполяции позволит нам в конечном итоге увидеть грани взаимодействия собственно анализируемых нами понятий, а также целостность структурного и функционального подходов. В качестве отправного положения релевантным, на наш взгляд, представляется определение названных понятий в логическом аспекте, поскольку собственно логика как научная область представляется приоритетной в изучении заявленных понятий: Обоснование «имеет ограниченную применимость, являясь прежде всего процедурой науки и связанной с нею техники и не допускающей автоматического перенесения образцов О., сложившихся в одних областях (и прежде всего в науке), на любые другие области» [5, с. 231]. Объяснение, аналогично обоснованию, представляется одной из важнейших функций научной теории и науки в целом» [5, с. 239]. Таким образом, посредством сравнения основополагающих элементов дефиниций, мы приходим к выводу, что обоснование и объяснение прежде всего имеют точки соприкосновения в отношении сферы применения – логики как научной области.
Дифференцированное рассмотрение проблемы требует обращения к установленным в научной теории типам обоснования и объяснения, с точки зрения так называемых «внешних референций» (термин наш. – Н. Ф.). Так, Т.Виноград и Ф.Флорес различают три основных разновидности обоснования – экспериенциальное, формальное и социальное [3, с. 211]. В первом – экспериенциальном – случае результат «согласно ожиданиям», «является единообразным для всех возможных наблюдателей». В формальном обосновании «некоторый набор формальных правил принимается в качестве заданного, а аргументация строится как последовательность ходов, предопределяемых этими правилами». Авторов интересует вопрос о том, «каким образом формальные структуры играют определенную роль в повторяющихся регулярностях речевого общения». И, наконец, в социальной области учитывается фактор прецедентности: «Большая часть того, что высказывается при речевом общении, основывается не на опыте и не на логике, а на предшествующем общении», имеется в виду, что «обоснование мог бы дать любой высказавший ранее данное утверждение» [3, с. 211].
В толковании обоснования зарубежными авторами мы констатируем наличие элемента прагматизма, расширяющего функции понятия обоснования – из области логики (имеем в виду представление обоснования как процедуры науки и техники) объект толкования переходит в область прагмалингвистики (имеем в виду речевое общение).
Далее, в логике научного познания сообразно видам обоснования выделяются следующие три вида научного объяснения: дедуктивно-номологическое, «рациональное», интенциональное [6, с. 180–196]. Дедуктивно-номологическое объяснение действует в сфере объяснения событий и фактов в природе (ср. с экспериенциальным и формальным видами обоснования). Для общественных наук, объясняющих человеческие действия, предлагается «рациональное» объяснение (ср. с социальным видом обоснования). Интенциональное объяснение, напротив, распространяется не на рациональность действия, а на намерение индивида, совершающего то или иное действие (так же ср. с социальным видом обоснования).
Таким образом, дифференцированный подход к обоснованию и объяснению манифестирует их взаимодействие: дедуктивно-номологическое объяснение пересекается с экспериенциальным и формальным видами обоснования, рациональное и интенциональное объяснение – с социальным видом обоснования. Как видим, в гуманитарной области возможность четкого определения границ тех или иных понятий невелика. Так, социальный вид обоснования, естественно, способен перекрывать как рациональный, так и интенциональный вид объяснения. Разумеется, рассмотрение проблемы в прагмалингвистическом направлении, в дискурсивном ключе позволяет констатировать релевантность одновременно рационального и интенционального начал, а точнее – второго как части первого.
Механизм актуализации обоснования и объяснения. Их статус в ходе аргументации. Поэтапное рассмотрение проблемы взаимодействия указанных объектов позволяет эксплицировать переход от понятийного ряда к процессуальному аспекту, что обусловливает возможность исследовать механизм актуализации обоснования и объяснения. Таким образом, анализируемый вопрос касается структур обоснования и объяснения, рассматриваемых с точки зрения так называемых «внутренних референций» (термин наш. – Н. Ф.).
Начнем с обоснования. В «Словаре по логике» справедливо утверждается, что существенную роль в механизме обоснования играют дедуктивные умозаключения. При этом речь идёт об актуализации сравнительного обоснования, которое «иногда называют также рационализацией». В случае, когда абсолютное обоснование недостижимо, сравнительное обоснование «представляет собой существенный шаг вперед в совершенствовании знания, в приближении его к стандартам рациональности» [5, с. 230].
Говоря о статусе обоснования в ходе аргументации, на основе приведенных научных положений, попытаемся сделать следующие краткие выводы: обоснование представляется объектом логической науки. Согласно логическому определению, обоснование – это «процедура проведения тех убедительных аргументов или доводов, в силу которых следует принять (курсив наш. – Н. Ю.) утверждение или концепцию. О. является, как правило, сложным процессом, не сводимым к построению отдельного умозаключения или проведению одноактной эмпирической проверки… включает целую серию мыслительных действий, касающихся не только рассматриваемого положения, но и той системы утверждений, той теории, составным элементом которой оно является» [5, с. 229–230]. Исходя из данных положений, мы заключаем, что обоснование как понятие, обеспечивающее процесс доказательства, покрывает так называемую «установку принудительности».
Сопоставительный метод позволяет увидеть точки соприкосновения обоснования и объяснения в процессуальном аспекте. В этом ракурсе обоснование и объяснение пересекаются в точке актуализации дедуктивного умозаключения – силлогизма. Х. Патнэм по этому поводу пишет: «Дедукция, если угодно, есть объяснение, но неудовлетворительное объяснение. И непонятно, зачем оно нужно, если можно дать удовлетворительное объяснение?
Удовлетворительность объяснения – это не субъективная оценка. <…> Объяснение, если оно выявляет соответствующие законы, не только в субъективном, но и в методологическом отношении лучше, ибо оно способствует достижению целей научного исследования. Объяснение лучше, если оно имеет более общий характер» [7, с. 94–95]. Таким образом, Х. Патнэм высказывается за всеобщий методологический характер объяснения.
С другой стороны, дифференцированный подход позволяет утверждать наличие логической формы интенционального объяснения – «практического силлогизма» [5, с. 239–242]. Подобный факт обусловлен тенденцией плавного перехода от аргументации в собственно логической области к контекстуальной аргументации [4].
На наш взгляд, подобной иллюстрацией может служить следующее определение, указывающее на неоднозначное проявление сути вещей, показывающее возможность их парадоксальной актуализации конкретно в ограниченном пространстве научного дискурса. При этом «здесь и сейчас» мы не касаемся вопроса дихотомии рационального / иррационального мышления в познании. Однако не стоит рассматривать подобный подход как метафизическое рассуждение. Мы пытаемся установить статус объяснения, его, если угодно, потенциал сквозь призму определения научного направления, в котором особо актуален целостный подход. Итак, рассмотрим дефиницию синергетики:
«Стремясь научным, рациональным способом постичь то, что не было прежде предметом науки (хаос, порядок, становление – явления, не обладающие до сих пор точными определениями), она (синергетика. – Н. Ф.) является попыткой рационально объяснить не рационально устроенный мир, или точнее – пытается создать рациональную модель не рационально устроенного мира» [2, с. 29].
Объяснение как понятие, охватывающее широкую сферу повседневности, с учетом научной сферы, на наш взгляд, реализует установку креативности (релевантной иллюстрацией представляется дефиниция синергетики). В этом смысле уместным считаем позицию К.-О. Апеля. Представляя мышление как интернализированное аргументирование и признавая рациональную значимость познания, Апель подчеркивает, что философски релевантное самосознание процесса аргументирования во многом зависит от опосредования языком [1, с. 91]. Собственно опосредованность языком, на наш взгляд, активизирует процесс объяснения, в котором дедукция формируется как относительная структура, состоящая из таких элементов как рациональность и интенциональность.
В этой связи, ограничиваясь сферой научного объяснения, обратимся к другой иллюстрации. Речь идёт о возможности теоретического объяснения сквозь призму лингвистической составляющей: «Для теоретического объяснения того, что значит быть стереотипом, необходимо понятие лингвистического обязательства – понятие, которое мы считаем фундаментальным для лингвистики <…>. Сказать, что полосатость – это часть (лингвистического) стереотипа слова «тигр», значит признать обязательным для человека, усвоившего слово «тигр», знать, что стереотипные тигры полосаты – в том же самом смысле «обязательности», в каком человек, говорящий о львах по-английски, обязан указывать, говорит ли он о них в единственном или во множественном числе…» [7, с. 210].
С целью применения «принципа не противоречия» собственным выводам, продолжая принцип пошагового рассуждения, со ссылкой на позицию о теоретическом объяснении, мы склонны полагать, что в целом понятие «объяснение» в процессуальном аспекте может быть определено как явление с установкой креативной принудительности. Данное явление охватывает интеграцию мира вещей, их имён, а также воли и других характеристик homo argens (термин наш. – Н. Ф.) (подробнее об этом: [8]).
Завершая наши рассуждения, подчеркнём, что перспективы исследования заданной проблемы связаны с уточнением положения о разновидностях рационального и интенционального объяснения в различных сферах.
Список литературы
1. Апель, К.-О. Трансцендентально-герменевтическое понятие языка // Вопросы философии. – 1997. – № 1. – С. 76–92.
2. Василькова, В.В. Порядок и хаос в развитии социальных систем: (Синергетика и теория социальной самоорганизации). Серия: «Мир культуры, истории и философии» / В.В. Василькова. – СПб.: «Лань», 1999. – 480 с.
3. Виноград, Т., Флорес, Ф. О понимании компьютеров и познания // Язык и интеллект. – М.: «Прогресс». – С. 185–229.
4. Ивин, А.А. Основы теории аргументации: Учебник / А.А. Ивин. – М.: Гуманит. изд. центр «ВЛАДОС», 1997. – 352 с.
5. Ивин, А.А., Никифоров, А.Л. Словарь по логике / А.А. Ивин, А.Л. Никифоров. – М.: Гуманит. изд. центр «ВЛАДОС», 1997. – 384 с.
6. Никифоров, А.Л., Тарусина, Е.И. Виды научного объяснения // Логика научного познания (актуальные проблемы). – М.: «Наука», 1987. – С. 180–196.
7. Патнэм, Х. Философия сознания / Х. Патнэм. – М.: «Дом интеллектуальной книги», 1999. – 240 с.
8. Фанян, Н.Ю. Многомерность аргументации: проекция на лингвистическую область: Монография / Н.Ю. Фанян. – Краснодар: «Кубанский государственный университет», 2000. – 234 с.
