24 мая 2016г.
Федеральным законом Российской Федерации от 7 мая 2013 г. № 100-ФЗ «О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела 1 части первой и статью 1153 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации» в Гражданском кодексе Российской Федерации существенно изменены подходы к формированию оснований недействительности сделок, многие из которых требуют критической оценки.
Серьезные возражения вызывает п. 2 ст. 166 ГК РФ, содержащий правила признания сделки недействительной при условии нарушения прав и охраняемых законом интересов оспаривающего лица, наступление для него неблагоприятных последствий.
По-прежнему в законодательстве наблюдается неопределенность относительно того, что следует понимать под основами правопорядка и нравственности. В Российской Федерации понятия «правопорядок», «нравственность» не являются законодательно закрепленными, хотя активно используются законодателем, например, при конструировании составов административных правонарушений и уголовно-наказуемых деяний. Поэтому в большей степени «правопорядок» и «нравственность» являются категориями оценочными. Эта оценка наполняется новым содержанием в ходе правоприменительной практики. Однако в процессе защиты прав и свобод граждан, юридических лиц, публичных образований не должно быть широкого усмотрения суда при содержательной оценке данных понятий. Должны быть установлены общие ориентиры, от которых следует отталкиваться при принятии решения. В противном случае можно столкнуться с безграничным толкованием понятий «правопорядок» и «нравственность», так как у каждого правоприменителя свои оценочные суждения.
Определением Конституционного Суда РФ от 08 июня 2004 № 226-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы открытого акционерного общества "Уфимский нефтеперерабатывающий завод" на нарушение конституционных прав и свобод статьей 169 Гражданского кодекса Российской Федерации и абзацем третьим пункта 11 статьи 7 Закона Российской Федерации "О налоговых органах Российской Федерации"», обращалось внимание, что в силу неопределенности понятия «основы правопорядка» и «нравственность» используются произвольно в правоприменительной практике. Конституционный Суд РФ указал, что данные понятия являются оценочными, поэтому их содержание будет зависеть от их толкования участниками гражданского оборота и правоприменительной практики с учетом всех обстоятельств.
Так Федеральный арбитражный суд Московского округа в своем постановлении от 12 февраля 2010 № КГ- А40/617-10 по делу № А40-130114/09-8-940 рассмотрел, как покушение на основы правопорядка или нравственности конкретного общества нарушение основополагающих принципов российского права.
В Определении Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 26 мая 2000 г. № 5-Г00- 59 под публичным порядком понимаются, в частности, основы правопорядка Российской Федерации, которые закреплены в первую очередь в Конституции и законах Российской Федерации.
В Определении Судебной коллегии Верховного Суда РФ от 25 сентября 1998 г., указывается, что под «публичным порядком Российской Федерации» понимаются основы общественного строя Российского государства». В Постановлении Президиума Верховного Суда РФ от 19 июня 2001 г. № 60 пв-02 указывается, что «нарушение публичного порядка подразумевает нарушение фундаментальных основ установленного в государстве правопорядка».
В Постановлении Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 31 мая 2007 г. по делу № А56- 29630/2006 отмечается, что «приобретение трупов в целях изготовления анатомических препаратов тела с дальнейшей перепродажей изготовленных препаратов по коммерческому контракту противоречит основам правопорядка и нравственности (ст. 169 Гражданского кодекса Российской Федерации)».
Поэтому вполне можно согласиться с И.А. Покровским, отмечавшим, что «одно из первых и самых существенных требований, которые предъявляются к праву развивающейся человеческой личностью, является требование определенности правовых норм. Если каждый отдельный человек должен подчиняться праву, если он должен приспособлять свое поведение к его требованиям, то первым условием упорядоченной общественной жизни является определенность этих требований. Всякая неясность в этом отношении противоречит самому понятию правопорядка и ставит человека в весьма затруднительное положение: неизвестно, что исполнять и к чему приспособляться».
Названный выше проект постановления Верховного Суда РФ к таким сделкам относит: сделки, «направленные на производство и отчуждение объектов, ограниченных в гражданском обороте (соответствующие виды оружия, боеприпасов, наркотических средств, другой продукции, обладающей свойствами, опасными для жизни и здоровья граждан, и т. п.); сделки, направленные на изготовление, распространение литературы и иной продукции, пропагандирующей войну, национальную, расовую или религиозную вражду; сделки, направленные на изготовление или сбыт поддельных документов и ценных бумаг; сделки, нарушающие основы отношений между родителями и детьми».
В этом случае за основу взяты положения, ранее сформулированные в Постановлении Пленума высшего Арбитражного Суда РФ от 10 апреля 2008 г. № 22 «О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с применением статьи 169 Гражданского кодекса Российской Федерации».
На наш взгляд, сделки, направленные на производство и отчуждение объектов, ограниченных в гражданском обороте; сделки, направленные на изготовление, распространение литературы и иной продукции, пропагандирующей войну, национальную, расовую или религиозную вражду, исходя из разъяснений высшей судебной инстанции, рассмотренных выше, следует рассматривать как посягающие на публичный интерес. Ранее отмечалось, что одним из критериев публичности ничтожной сделки названо обеспечение безопасности жизни и здоровья граждан. Квалификация таких сделок как ничтожных и направлено на обеспечение безопасности жизни и здоровья граждан. Поэтому в проект постановления нуждается в доработке относительно отграничения ничтожности сделок по п. 2 ст. 168 ГК РФ и ст. 169 ГК РФ.
В условиях отграничения ничтожных сделок от оспоримых признаком посягательства на публичный интерес либо на охраняемые права или интересы третьих лиц моно поставить под вопрос актуальность ст. 169 ГК РФ. Приведенные примеры сделок, направленных на изготовление или сбыт поддельных документов и ценных бумаг; сделок, нарушающих основы отношений между родителями и детьми вполне можно охватить положениями п. 2 ст. 168, так как в приведенных примерах нарушаются интересы третьих лиц.
Трудно согласиться с качеством введенных в ГК РФ новых оснований признания сделок недействительными. Так согласно ст. 173.1 ГК РФ сделка, совершенная без согласия третьего лица, органа юридического лица или государственного органа либо органа местного самоуправления, необходимость получения которого предусмотрена законом, является оспоримой, если из закона не следует, что она ничтожна или не влечет правовых последствий для лица, управомоченного давать согласие, при отсутствии такого согласия.
Исходя из положений ранее действующей редакции ГК РФ, сделки без получения согласия являлись ничтожными, так как совершались в нарушение закона или иного нормативного акта. Так как такого рода сделки теперь являются оспоримыми на практики можно столкнуться с проблемам доказывания оспоримости сделки. Нужно будет доказать, что другая сторона сделки знала и должна была знать об отсутствия согласия другой стороны сделки на момент ее совершения.
Так, например, о ничтожности таких сделок указывается в Федеральном законе от 14 ноября 2002 г. № 161- ФЗ «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях». В этом случае необходимо доказать факт нарушения закона.
Согласно Федеральному закону от 24 апреля 2008 г. № 48-ФЗ «Об опеке и попечительстве» при обнаружении факта заключения договора от имени подопечного без предварительного разрешения органа опеки и попечительства последний обязан незамедлительно обратиться от имени подопечного в суд с требованием о расторжении такого договора в соответствии с гражданским законодательством. В этом случае сделка будет являться оспоримой. Нужно доказывать, что опекун или иное лицо знало о необходимости получения согласия на совершение сделки органа опеки или попечительства.
Поэтому при одних и тех же условиях недействительности сделки (наличие согласия) уровень защищенности субъектов гражданских правоотношений различен, что не допустимо с точки зрения принципов гражданского законодательства.
При анализе п. 1 ст. 173.1 следует, органы государственной власти или местного самоуправления вправе, но не обязаны обратиться с иском о признании сделки недействительной. Такой подход законодателя является в корне не верным, так как из целей и задач органов власти, их назначения в государственном механизме обжалование сделок является их прямой обязанностью, так в основе деятельности любого органа власти лежит принцип законности, защиты (обеспечения) прав и свобод граждан, интересов юридических лиц.
Порядок получения согласия на сделку устанавливается в ст. 157.1. ГК РФ, согласно которой «если на совершение сделки в силу закона требуется согласие третьего лица, органа юридического лица или государственного органа либо органа местного самоуправления, о своем согласии или об отказе в нем третье лицо или соответствующий орган сообщает лицу, запросившему согласие, либо иному заинтересованному лицу в разумный срок после получения обращения лица, запросившего согласие». На наш взгляд, введение в ГК РФ положений данной статьи является излишним, так как существует очень много нормативных актов, предусматривающих обязательное согласование действий и решений. Обязательность такого согласия и необходимость обращаться к нормативным актам, устанавливающих такое согласие, уже следует из положений ст. 173.1 ГК РФ.
Неоправданным является законодательное снабжение оспаривания сделок невыполненными условиями, описание которых сопровождается оценочными понятиями. Достаточным примером для этого является конструкция ст. 174 ГК РФ, посвященная последствиям нарушения представителем или органом юридического лица условий осуществления полномочий либо интересов представляемого или интересов юридического лица. Во-первых, для правоприменителя и стороны, обжалующей сделку, трудность будет состоять в определении явности ущерба. «Явность ущерба» является категория оценочная. Если в статье речь идет о неправомерности причинения вреда интересам представляемого или юридического лица, то вряд ли было вообще целесообразным указывать на то, что что сторона сделки знала о явном ущербе для представляемого. Во-вторых, практически невозможным будет доказать сговор или совместность действий сторон сделки. В-третьих, не понятно, почему суд может, а не должен признать сделку недействительной. Если суд придет к выводу, что условия, описанные в норме статьи для признания сделки недействительной существуют, то на его усмотрении будет признавать или не признавать сделку недействительной? Это противоречит задачам судебной защиты прав и свобод граждан, интересов юридических лиц.
Конструкция ст. 166 и ст. 179 ГК РФ, по нашему мнению, делает невозможной защиту прав граждан, совершивших сделку под влиянием обмана. Причиной тому служит формулировка п. 5 ст. 166 ГК РФ, согласно которому «заявление о недействительности сделки не имеет правового значения, если ссылающееся на недействительность сделки лицо действует недобросовестно, в частности если его поведение после заключения сделки давало основание другим лицам полагаться на действительность сделки».
Исходя из состава ст. 175 ГК РФ лицо не могло знать об обмане, а поэтому не понятно, каким образом его поведение для других субъектов будет давать основания для недействительности сделки?
Таким образом анализ некоторых оснований признания сделок недействительными, претерпевших изменения вследствие модернизации гражданского законодательства, позволяет сделать вывод об ослаблении правовой защиты субъектов гражданско-правовых отношений, что недопустимо с позиций правового государства.
Список литературы
1. Вестник ВАС РФ. 2008. № 5.
2. СЗ РФ. 2002. № 48, ст. 4746; 2014. № 45, ст. 6147.
3. СЗ РФ. № 17, ст. 1758; 2014. № 52 (I). Ст. 7543.
4. СЗ РФ. 2013. № 19, ст. 2327.
5. Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М., 1998.
6. СПС «КонсультатнтПлюс» / Дата обращения: 1 июня 2015 г.
