19 мая 2018г.
Индивидуальное мировосприятие Сергея Александровича Есенина отражается на всех уровнях иерархически организованной структуры его произведений и определяет отбор именно тех речевых
элементов, которые по своим языковым свойствам являются наиболее адекватными для отражения авторского понимания действительности и реализации коммуникативной установки текстов, их идейно- эстетической направленности.
Представления поэта о мире воплощаются прежде всего в лексике: её семантике, отнесенности к определенным лексико-семантическим группам, особенностях функционирования в художественных произведениях.
Очень значимой в поэзии С.А. Есенина является лексика так называемой растительной семантики, объединяемая в тематическую группу «Флора».
В этой группе выделяются следующие подгруппы: а) лексемы, называющие целое древесное растение; б) лексические единицы, называющие часть древесного растения; в) лексические единицы, номинирующие совокупность древесных растений [6, c. 32].
В лингвистике для номинации растения используется термин «фитоним» [7, c. 175].
К древесным растениям в ботанике относят кустарники и деревья. Хотя в поэзии С.А. Есенина более полное выражение получил мир деревьев, родовое понятие дерево употребляется редко (7 контекстов)– гипероним куст является более частотным (21 контекст).
Лексему куст поэт использует для метафорической характеристики головы и волос:
Ах, увял головы моей куст («Хулиган»); Облетает моя голова, / Куст волос золотистый вянет («По-осеннему кычет сова...»).
С.А. Есенин персонифицирует это растение, воспринимая его как близкого человека:
Я хотел бы под конские храпы / Обниматься с соседним кустом («Ветры, ветры, о снежные ветры…»).
Более того, лирический герой готов и сам обратиться в куст, слившись с близкой его сердцу природой [3, c. 21]:
Хоть бы стать мне кустом у воды («Русь»).
По мнению А. Марченко, «метафора, разрешающая соединить жёлтый осенний куст и желтоволосую голову на основании зрительного подобия, образует эффект «двойного» зрения. Но это широкое зрение только следствие широкоугольного двойного «чувствования»: голова потому «куст», что Есенин уверен в том, что все мы есть чада древа, потому что считает: «Всё от древа – вот религия мысли нашего народа» [4, с. 34].
Наряду с фитонимом «дерево», в поэзии С.А. Есенина активно употребляются наименования деревьев и кустарников конкретного вида, которые могут быть представлены по степени возрастания их частотности: каштан – 1, кипарис – 1, можжевель (можжевельник) – 1, олеандр – 1, ольха – 1, вишня – 2, вяз – 2, кедр – 2, калина – 4, ракита – 4, сирень – 5, ветла – 6, яблоня – 8, верба – 9, тополь – 10, дуб – 12, рябина – 12, сосна – 13, осина – 14, черёмуха – 16, ель – 17, ива – 17, липа – 17, клён – 20, берёза – 59.
Существительное дерево (в устаревшей форме древо) встречается в поэтических контекстах, связанных с обрядовой символикой, например:
Он смуглой горстью меж тихих древ / Бросает звезды – озимый сев («Под красным вязом крыльцо и двор…»).
Кроме того, в художественном мире С.А. Есенина дерево часто олицетворяется (Деревьям, в зелень разодетым («Весна»), а его образ используется для характеристики лирического героя посредством включения фитонима в структуру сравнения или метафоры [3, c. 90]:
Скоро белое дерево сронит головы моей жёлтый лист («Кобыльи корабли»); Как дерево роняет тихо листья, так я роняю грустные слова («Отговорила роща золотая…»); Я хотел бы стоять, как дерево, при дороге на одной ноге («Ветры, ветры, о снежные ветры»).
Персонификация деревьев прежде всего связана с мировосприятием людей. Справедливо в связи с этим замечает А.Н. Афанасьев: «Как дерево шумит листьями, так человек говорит словами. Отсюда слово представляется листом древесным» [1, с. 69].
Самым частотным в произведениях С.А. Есенина является фитоним берёза. Образ этого дерева занимает центральное место в творчестве поэта. Неслучайно соответствующий образ появляется в самом первом опубликованном стихотворении поэта «Вот уж вечер. Роса…» [3, c. 86]. Берёза для С.А. Есенина – символ России, что соответствует общей лингвокультурологической трактовке данной номинации, которая традиционно считается лингвокультуремой. Об этом свидетельствуют, например, следующие строки из произведений поэта:
Эх, берёза русская! («Вижу сон. Дорога черная…»); Я покинул родимый дом, / Голубую оставил Русь. / В три звезды березняк над прудом / Теплит матери старой грусть («Я покинул родимый дом…»).
Создавая лирические пейзажи, С.А. Есенин очень часто обращается к образу березы в качестве одного из важнейших элементов русской природы, причём данный фитоним в разных контекстах выполняет функцию не только «ограниченных, но и межсобытийных методов и приемов» [4, с. 56], поскольку берёза изображается в разное время года:
Белая берёза под моим окном / принакрылась снегом, точно серебром («Береза») (зима); Я помню осенние ночи, / берёзовый шорох теней... («Я помню, любимая, помню») (осень); И страна берёзового ситца / Не заманит шляться босиком... («Не жалею, не зову, не плачу…») (лето).
Это дерево, как правило, вызывает у автора светлое, радостное настроение [3, c. 41]:
Здравствуй, златое затишье, / с тенью берёзы в воде! («Вот оно, глупое счастье…»); Милые берёзовые чащи! («Мы теперь уходим понемногу…»); Отговорила роща золотая / Берёзовым весёлым языком… («Отговорила роща золотая…»).
Чаще всего берёза ассоциируется с красивой, нарядной и весёлой девушкой:
Берёзки! / Девушки-берёзки! («Письмо к сестре»); Зеленокосая, / В юбчонке белой / стоит берёза над прудом («Мой путь»); Улыбнулись сонные берёзки / Растрепали шёлковые косы («С добрым утром!»); Под берёзкою-невестой («Микола»); На берёзках висят галуны («Русь»); Серьги звонкие повесила («Прячет месяц за овинами»); Меж берёз кудрявых бус («Чую радуницу Божью…»); Под косницами берёз («Микола»). Такое восприятие данного дерева основывается, безусловно, на народнопоэтических взглядах.
По мнению Е. Наумова, в русском народном творчестве традиционно используется условно- символическое обозначение деревьев и берёза символизирует девичью чистоту. Поскольку в русском национальном сознании образ берёзы имеет этноспецифический смысл, можно утверждать, что называющий это дерево фитоним выступает в качестве этнографического индикатора, актуализирующего соответствующую культурную информацию в сознании читателя [5, с. 98]. Вероятно, символ берёзы каузируется белым цветом её коры, поскольку белый цвет во многих культурах, в том числе и русской, порождает устойчивую ассоциацию с чистотой и невинностью.
В национальном сознании, в русском фольклоре связь образов берёзы и девушки лишена сакральных мотивов. В поэзии же С.А. Есенина образ девушки-берёзки обретает конкретные телесные черты. Лирический герой выделяет в её облике и точно называет определённые части девичьего тела [4, с. 64]: стан (Я навек за туманы и росы / Полюбил у берёзки стан… («Ты запой мне ту песню, что прежде…»), грудь (Зелёная причёска, / Девическая грудь… («Зелёная причёска…»); Уж и берёза! / Чудная… А груди… («Мой путь»), колени (За голые колени / Он (пастух) обнимал меня (берёзку) («Зелёная причёска…»), ноги (Тот почти берёзке каждой / Ножку рад поцеловать («Мелколесье. Степь и дали…»).
Лирический герой С.А. Есенина, наделяя берёзу душой и телом, воспринимает её как земную девушку, женщину и в поэтической действительности обращается с ней соответствующим образом, выражая свои чувства просто, а иногда и по-крестьянски грубовато [2, c. 66]:
Отрок-ветер по самые плечи / заголил на берёзке подол… («Закружилась листва золотая…»); Так и хочется к сердцу прижать / Обнажённые груди берёз! («Я по первому снегу бреду…»); Как жену чужую, обнимал берёзку… («Клён ты мой опавший, клён заледенелый…»).
Таким образом, анализ речевого материала показывает, что лексика растительной семантики играет важную роль в создании художественного мира С.А. Есенина. Образ берёзы служит не только для описания среднерусского пейзажа, но и передает индивидуально-авторское восприятие родной природы. Для лирического героя С.А. Есенина характерно стремление соединиться с природой, найти своё воплощение в образах тех или иных деревьев, кустарников, которые всегда поэтом персонифицируются.
Список литературы
1. Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу. Том 1. – М.: Просвещение, 2006. – 231 с.
2. Воронова О.Е. Сергей Есенин и русская духовная культура. – М.: Просвещение, 2002. – 291 с.
3. Есенин С. Собрание сочинений: в 3-х томах. – М.: Правда, 2007. – 338 с.
4. Климова Л.А. Природа в художественной картине мира. – М.: Знание, 2014. – 231 с.
5. Наумов Е.И. Сергей Есенин. Личность. Творчество. Эпоха. – М.: Просвещение, 2008. – 156 с.
6. Покровский М.М. Избранные работы по языкознанию. – М.: Просвещение, 2005. – 182 с.
7. Попова З.Д., Стернин И.А. Когнитивная лингвистика. – М.: Просвещение, 2002. – 256 с.
