18 марта 2016г.
Классическая философско-психологическая категория представления (наглядно-чувственный образ, воспроизводимый в памяти или конструируемый в воображении на основе переработки прошлого чувственного опыта – ощущений и восприятий) рассматривается нами как структурно-семантическая категория в современном русском языке, поскольку семантика воспоминания / воображения находит непосредственное выражение на всех уровнях языковой системы [6].
«Организуя» внутреннюю жизнь индивидуума и поэтому являясь очень актуальной для носителей русского языка, категория представления обнаруживает себя во всѐм, что связано с познанием окружающего мира и самопознанием человека.
Ярко выраженный когнитивный, антропоцентрический характер категории представления обусловливает еѐ теснейшую взаимосвязь с другими категориями, «высвечивающими» логику и целостность отражения человеком действительности в сознании и языке.
Адекватность, полнота и творческий потенциал этого отражения во многом определяются диалектическим взаимодействием философских категорий представления и бытия и соответствующих им в языке структурно- семантических категорий представления и бытийности (с позиций структурно-семантического направления в современной русистике [2] категория бытийности квалифицируется как структурно-семантическая, ибо под ней понимается «выраженное средствами языка значение существования в действительности предметов, процессов, признаков, явлений» [4, с. 81]).
Данная когнитивная связь обнаруживается в том, что «семантика существования опирается на отображение человеком наличия или отсутствия того или иного мира вещей» [4, с. 81]. Этот «мир вещей» отображается в человеческом сознании в формах разной степени отвлечѐнности, в том числе и в представлениях. Он фиксируется и при необходимости воспроизводится в человеческой памяти в виде обработанных и обобщѐнных сознанием наглядно-чувственных образов, которые могут быть «близки к оригиналу» (воспоминание) либо существенно трансформированы, придуманы, творчески сконструированы как совершенно новые и оригинальные (воображение). Поэтому правомерно говорить о существовании или отсутствии в сознании человека тех или иных представлений, что определяется прошлым чувственным опытом личности и силой еѐ фантазии.
В качестве типичного презентанта категории бытийности в русском языке выступает глагол быть (―1. Существовать, иметься. 2. Присутствовать, находиться. 3. Происходить, случаться. 4. Употребляется как часть составного сказуемого‖ [9, с. 70]), который обозначает «наличие факта, события без указания на его развитие, внутреннее движение» [15, с. 20].
Данный глагол, в отличие от глаголов представлять, вспоминать, воскрешать, воображать, фантазировать, казаться и др., выражает семантику представления опосредованно, переводя «процесс бытия, существования, наличия» [4, с. 82] благодаря грамматическим категориям времени и наклонения в план прошлого – воспоминания – или будущего – воображения.
Ярче всего связь категорий бытийности и представления в семантике глагола быть проявляется тогда, когда он выполняет в предложении функцию простого глагольного сказуемого [5]. Вместе с тем эта связь, на наш взгляд, сохраняется и при употреблении данного глагола в функции связки в составном именном или сложном сказуемом именного / смешанного типа. Например:
Троцкий был прекрасным охотником, учѐным человеком и лучшим оратором страны (Ф. Искандер. Кутѐж трѐх князей в зелѐном дворике); «Как я был влюблѐн в эту ночь, как был счастлив! И как мне больно и досадно было, когда я на другой день утром проснулся и почувствовал, что я свободен! (Л. Толстой. Казаки); Я надеюсь на завтрашний день. Завтра всѐ будет по-другому. Ей нужно сбросить с себя тяжѐлую ношу минувшего (Б. Окуджава. Девушка моей мечты); – Эх, отлично было бы закатить теперь в Шатрово, – говорил мой приятель Павел Иванович Сарафанов, отдувая пар со своего блюдечка (Д. Мамин-Сибиряк. Все мы хлеб едим…); – Ах, если б я была девушкой!.. (А. Горький. О первой любви); – А что, к нам не пожалуете? Уж как бы мой старик рад был! (Л. Толстой. Утро помещика) и т.п.
В свете взаимодействия категорий бытийности и представления весьма актуальным и принципиальным для нас становится вопрос о лексико-грамматическом статусе быть в составном именном или сложном сказуемом именного / смешанного типа. Этот статус определяется в русистике по-разному.
Так, например, П.А. Лекант, анализируя труды Ф.И. Буслаева, А.А. Шахматова, А.М. Пешковского, Л.В. Щербы, В.В. Виноградова, поддерживая и развивая отечественную лингвистическую традицию, квалифицирует быть в предложениях типа Мой отец был врачом или Я буду справедливым как «собственно связку» [8, с. 269]. Такое понимание быть и отражающий его термин в классическом языкознании коррелируют с уже устоявшимися характеристиками соответствующей связки: идеальная (А.М. Пешковский), отвлечѐнная (Л.В. Щерба).
Опираясь в основном на идеи Л.В. Щербы и особенно В.В. Виноградова, который «представил всестороннее описание связки быть» [7, с. 3], П.А. Лекант актуализирует мысль о том, что связка быть не глагол, хотя имеет глагольные формы: конкретным лексическим значением она не обладает, ей чуждо значение действия, она мыслится вне категории вида и залога [3]. Отсюда два принципиальных вывода: во-первых, «глагол существования» быть и связка быть – омонимы; во-вторых, называние связки быть глагольной ошибочно [7, с. 3]. Являясь «абсолютным» ядром центра» системы «связочных глагольных слов» [8, с. 273], специализированная отвлечѐнная связка быть, по П.А. Леканту, относится исключительно к грамматическому уровню языка, потому что связывает сказуемое с подлежащим и выражает грамматические значения наклонения, времени, лица [8, с. 270], как и все отглагольные связки. Лексический же уровень «интересен лишь постольку, поскольку он с большей или меньшей чѐткостью и детальностью реализует грамматическое содержание» [8, с.273].
На базе идеальной [10] связки быть, подчѐркивает П.А. Лекант, сложились типовые значения всех связок, лексическая семантика которых (обозначение сущности отношений «предмет – признак» в их предикативной квалификации) подверглась переосмыслению и грамматизации – связочные глагольные слова перестали называть конкретные действия [8, с. 273]. Отвлечѐнная связка быть, по мнению П.А. Леканта, обладает «нейтральным значением наличия признака», констатируя отнесение этого признака к предмету [8, с. 273–274]. Данную грамматическую характеристику специализированной связки быть, которая «свидетельствует об отсутствии изменения предикативного признака», поддерживает Т.Е. Шаповалова: «Значение связки быть проявляется как наличие у предмета предикативного признака, фиксируемого говорящим <…>. Связка быть обозначает присущность данного признака данному предмету» [16, с. 116].
Если П.А. Лекант и Т.Е. Шаповалова достаточно последовательны в трактовке быть как связки, лишѐнной лексического значения и статуса глагола, то некоторые учѐные, подчѐркивая отсутствие у быть его основного значения, всѐ же используют термин «глагол-связка».
Например, Л.И. Пирогова относит быть к незнаменательным глаголам-связкам, которые «играют роль лишь носителей грамматического значения» [11, с. 56].
В учебнике современного русского литературного языка под редакцией В.Г. Костомарова, В.И. Максимова «глаголы-связки в зависимости от степени сохранения ими своего основного значения делятся на три группы»; быть входит в первую группу глаголов-связок, «полностью потерявших своѐ значение, указывающих только на лицо, число и наклонение» [12, с. 661].
Быть, таким образом, лишившись лексического значения, всѐ-таки в определѐнном смысле остаѐтся глаголом, выступая в составном именном сказуемом в роли связки.
Весьма логичной и противоположной первой точке зрения на грамматический статус быть в предложениях типа Ночь была тѐмная, тѐплая (Л. Толстой), Стол уже был накрыт на веранде с цветными стѐклами, отчего сахар в сахарнице был зелѐный, огурцы красные (В. Кочетов) является позиция В.В. Бабайцевой. Называя быть глаголом-связкой, лингвист утверждает, что быть выражает «семантику бытия и модально-временные значения» [1, с. 326].
Мы согласны с этим мнением и находим доказательства его объективности в рассмотренных ранее суждениях П.А. Леканта и Т.Е. Шаповаловой, раскрывающих значение связки быть как наличие у предмета предикативного признака.
Употребление учѐными номинатива наличие в толковании значения связки быть актуализирует синонимические связи с существительными существование – бытие. Субстантив наличие, ключевой в объяснении значения связки быть, является ключевым и в лексикографическом описании соответствующего глагола – трактовке его основного значения.
Заметим также, что в толковых словарях русского языка функция связки (части) составного сказуемого зафиксирована как одно из значений многозначного глагола быть, из чего следует, что глагол быть и связка быть не омонимы.
Пытаясь усилить исключительно связочную, только грамматическую роль быть в составном именном сказуемом, рассуждая о связке быть как показателе присущности предикативного признака предмету и приводя в качестве примера форму прошедшего времени был(а, о, и), Т.Е. Шаповалова снова, того не желая, «высвечивает» в связке быть значение бытия: «Форма прошедшего времени выражает значение реальности этой присущности в прошедшем <…>» [16, с. 116]. Присущность – это принадлежность: у предмета был (есть или будет) признак. Принадлежность – это наличие, существование (неслучайно номинативы присущность и существование однокоренные), а наличие, существование – это бытие. Например:
– Звали его, как теперь помню, Пѐтр Григорьич. Хороший был человек… купец-то… (А. Чехов. Степь); Декабрь 1908 года был чудесный: безветренный и снежный (И. Ратушинская. Одесситы).
Безусловно, «глагол быть в функции связки не утрачивает полностью своего лексического значения бытия, существования признака во времени» [1, с. 327]. Термин «глагол-связка» как раз и отражает синкретизм быть в составном именном сказуемом – сочетание признаков глагола, обладающего лексическим и грамматическим значениями, и связки – вспомогательного слова, имеющего некоторые специфически глагольные формы. Причѐм в данном термине акцент делается на первой составляющей: речь идѐт о глаголе в функции связки.
Термин же «глагольная связка», который на первый взгляд воспринимается как синонимичный термину «глагол-связка», по сути, не является ошибочным, потому что указывает на глагольное происхождение связки быть и сохранение ею определѐнных свойств глагола. Однако в данном термине наблюдается смещение акцента с глагола на связку, доминирование служебной функции соответствующего слова. К тому же возможно ещѐ одно понимание термина «глагольная связка» – ―Слово, связывающее глаголы‖. Исходя из этих соображений, мы принимаем в качестве наиболее точного и лингвистически корректного термин «глагол-связка» и синонимичное ему терминологическое словосочетание «глагол в функции связки».
Отсутствие у глагола-связки быть значения действия, что рассматривается П.А. Лекантом в рамках отечественной традиции как один из важнейших аргументов «не глагольности» собственно связки быть, видится доводом не очень сильным.
Во-первых, не все глаголы русского языка обозначают действие как таковое: общее грамматическое значение процессуальности может быть реализовано, например, как состояние (спать), проявление признака (зеленеть), мыслительная операция (понимать).
Во-вторых, многие глаголы с абстрактной семантикой, называющие процессы, которые характерны для ментальной сферы человека, либо вообще не имеют никакого отношения к действию (помнить, казаться и т.п.), либо совмещают в своей семантике значения мыслительного действия и интеллектуального состояния (мечтать, думать и т.п.). Совершенно очевидно, что не обозначение данными глаголами какого-либо действия не исключает их из соответствующего лексико-грамматического класса слов.
Глагол быть обладает отвлечѐнной семантикой и является производящей базой для номинации одной из фундаментальных и при этом по-разному трактуемых философских категорий – категории бытия. «Бытием <…> называют совокупность всего сущего, мир в целом. <…> Согласно современной онтологии, бытие – это идентичное во всѐм многообразии сущего». По Аристотелю, бытие «и есть «сущее, поскольку оно является сущим», или сущее как таковое в его характеристике как сущего, следовательно, до его расчленения на отдельные вещи или предметы» [14, с. 56–57].
Но прежде всего бытие – это «существование, бытие в мире, данное бытие», констатируемое словом есть («например, в предложении: Я есть» [14, с. 56]). «Бытие впервые становится метафизической проблемой только там и тогда, где в разговоре употребляется <…> слово есть» [14, с. 57] (метафизика как наука «делает темой изучения существующее как таковое, подвергает исследованию элементы и основные условия всего существующего вообще и описывает значительные, важные области и закономерности действительного, то есть <…> во всей смене явлений и выражений ищет постоянное и связь» [14, с. 265]).
Несомненно, центральная философская категория бытия максимально абстрактна и более или менее доступна для понимания как бытие реальное – «то, что сообщает вещам, процессам, личностям, действиям и т.д. их реальность: оно имеет пространственно-временной характер, оно индивидуально, неповторимо» [14, с. 56]: не только Я есть, но Я был и Я буду – более того, Я есть / был / буду тем / таким.
Функционирование в речи глагола быть в разных временных формах позволяет коммуникантам несколько конкретизировать бытие, представляя его реальным в настоящем, прошлом или будущем. Употребление же в разных временных формах глагола-связки быть помогает не только установить как реальность бытие в настоящем, прошлом или будущем, но и зафиксировать особенности этого бытия, выражаемые основной частью составного именного сказуемого. Глагол-связка быть прикрепляет и предмет, и его предикативный признак – специфическую характеристику – к одному из временных планов, превращая бытие в совокупность реальных, конкретных и разнообразных фактов. Например:
– И кто ж украл? – рассказывала жена Евгения Михайловича. – Василий, наш бывший дворник <…>. – Негодяй был, – сказал Евгений Михайлович (Л. Толстой. Фальшивый купон); Завтра я буду счастлив! (И. Тургенев. Ася).
Неудивительно, что глагол-связка быть используется в художественной прозаической речи намного чаще других глаголов-связок (представляться, напоминать, казаться и др.), выступая актуальным для носителей русского языка средством «приручения» бытия, управления им и мысленного передвижения в нѐм; средством осознания целостности, многоаспектности, индивидуальности человеческого существования в прошлом, настоящем и будущем. Например:
Прекрасным был этот последний год его жизни. Осень стояла на дворе тишайшая, кроткая, необыкновенно щедрая (Л. Улицкая. Медея и еѐ дети); «Когда я буду большой, – рассуждал я сам с собой, вернувшись к себе на верх, – Петровское достанется мне, и Василий и Маша будут мои крепостные» (Л. Толстой. Отрочество).
Категория бытия фундаментирует русскую национальную картину мира. Бытийные отношения «есть, наличествует, существует (кто, что) – нет, отсутствует, не существует (никто, ничто)» являются когнитивной основой русской языковой картины мира, которая отличается своеобразной «интроспективностью», то есть отражением в ней высокой степени созерцательности и эмоциональности [13]. Поэтому неслучайно глагол быть находится в центре системы русских глаголов и глагольных связочных слов и образует ядро ЛСП бытийности.
Эти отношения настолько важны для «вживания» человека в окружающий мир и самоидентификации личности, что глагол быть даже в функции связки в составном именном или сложном сказуемом именного / смешанного типа не утрачивает бытийного значения окончательно и остаѐтся действенным инструментом в познании и оценке человеком многообразия сущего.
Этим, на наш взгляд, обусловливается возможность более широкого понимания идеальности, отвлечѐнности глагола-связки быть. Идеальный, отвлечѐнный характер быть в составном именном сказуемом – это результат не только потери некоторых грамматических признаков глагола и обретения свойств связочного слова, но и сохранения живой семантической связи с категорией бытия, которая как категория философская относится к бытию идеальному. «Идеальное бытие (в смысле идеи) лишено временного, действительного, опытного характера, ему не свойственно быть фактом; оно является строго неизменным (застывшим), существующим вечно. Идеальным бытием в этом смысле обладают ценности, идеи, математические и логические понятия» [14, с. 56].
Кроме того, идеальность глагола-связки быть может рассматриваться как оптимальность, специальная предназначенность данной единицы для выражения отнесѐнности любого существующего и актуального для коммуниканта признака соответствующему предмету, бытующему в одном из актуальных временных планов – прошлом, настоящем или будущем.
Глагол-связка быть, совмещающий в себе бытийную семантику и модально-временные значения [1, с. 326]
– специальное и уникальное средство преобразования идеального бытия в бытие реальное через установление факта наличия у предмета того или иного признака. В результате такая характеристика глагола-связки быть, как специализированность [8; 16], получает более широкое – не только грамматическое, но и семантическое – толкование.
Очевидно, что глагол-связка быть в составном именном сказуемом, выражая грамматические значения времени и наклонения, вносит в семантику этого сказуемого значение бытия [1, с. 326], а бытие, как мы уже отмечали ранее, отражается в сознании человека и в виде представлений – воспоминаний или воображаемых картин.
Поскольку воспоминание обращено в план прошлого, а воображение – в план будущего и, естественно, в область ирреального, желаемого, в разной степени осуществимого, то принципиально важными при соответствующем рассмотрении глагола-связки быть становятся грамматические категории времени и наклонения. Например:
– Мать у меня была раскрасавица, прямо цыганка! (К. Паустовский. Разливы рек); Насыщенное было время! (А. Битов. Пушкинский дом); – Я учителем буду… литературы… – тихо, но твѐрдо произнесла Маша (П. Храмов. Инок); Снег кончится, он найдѐт топливо для костра, и снова жизнь будет прекрасна и удивительна (О. Куваев. Территория); – Ведь если б я только был уверен, когда вхожу, что все меня за милейшего и умнейшего человека сейчас же примут, – господи! Какой бы я тогда был добрый человек! (Ф. Достоевский. Неуместное собрание); «Как хорошо было бы жить с другом на берегу какой-нибудь реки!» И в глазах его через реку перекинулся мост (А. Ремизов. Огонь вещей).
Во всех приведѐнных отрывках из художественных произведений глагол-связка быть в форме прошедшего времени формирует описание воспоминания, а в форме будущего времени / сослагательного наклонения – описание воображаемой (желаемой) картины. Воспоминание или воображаемая картина есть результат отражения в сознании литературного героя его существования, актуального факта его прошлой или будущей жизни – того или иного предмета (в том числе самого себя) и соответствующего ему признака, которые в одном речемыслительном акте объединяются персонажем в целостную ситуацию – «наглядно-чувственный» фрагмент реального бытия.
Итак, вслед за В.В. Бабайцевой, мы квалифицируем быть в составном именном и сложном сказуемом именного / смешанного типа как глагол-связку, сохраняющий бытийную семантику и реализующий еѐ в формах времени (лица) и наклонения. Из этого следует, что глагол существования быть и глагол-связка быть для нас не омонимы.
Связочная функция быть, содержанием которой является установление отношения между предметом и его предикативным признаком, рассматривается нами не только с грамматической, но и с семантической точки зрения: как фиксация факта наличия – бытия – у актуального во времени предмета так же актуального во времени признака.
Предикативные отношения в высказываниях типа Я был / буду кто / кем // какой / каким характеризуются явным синкретизмом: с одной стороны, Я был / буду (актуализируется семантика бытийности – существования во времени – предмета речи), а с другой – Я был / буду кто / кем // какой / каким (внимание акцентируется на существующем во времени предикативном признаке предмета речи). Глагол-связка быть, таким образом, совмещает в себе признаки собственно бытийного глагола и связки, находясь на пересечении двух классов слов – знаменательных и служебных.
Категория бытийности связана с категорией представления, ибо материальное бытие в процессе познания его человеком идеализируется, отвлекается от своей непосредственно ощущаемой, воспринимаемой сущности и, прежде чем стать сущностью понятийной, интеллектуальной, отражается в человеческом сознании в виде наглядно-чувственных образов – воспоминаний и воображаемых картин.
Поскольку глагол-связка быть сохраняет семантику бытийности, то его, вместе с базовым, ядерным бытийным глаголом, правомерно рассматривать как лексико-грамматическое средство выражения в речи (в том числе художественной прозаической) семантики воспоминания / воображения.
Употребляясь в форме прошедшего времени, глагол-связка быть указывает на воспроизведѐнное в памяти (воспоминание) наличие у предмета какого-либо признака в прошлом, а использование глагола-связки быть в форме будущего времени / сослагательного наклонения подчѐркивает мысленно конструируемое, предполагаемое, желаемое (воображение) существование того или иного признака предмета в будущем.
Список литературы
1. Бабайцева В.В. Система членов предложения в современном русском языке: Монография. – М.: ФЛИНТА: Наука, 2011. – 496 с.
2. Бабайцева В.В. Структурно-семантическое направление в современной русистике // Бабайцева В.В. Избранное. 2005–2010: Сборник научных и научно-методических статей / Под ред. д-ра филол. наук проф. К.Э. Штайн, М. – Ставрополь: Изд-во СГУ, 2010. – с. 61–73.
3. Виноградов В.В. Русский язык: Грамматическое учение о слове: Учебное пособие для вузов по спец. «Рус. яз. и лит.». – 3-е изд., испр. – М.: Высш. шк., 1986. – 639 с.
4. Востоков В.В. О категории бытийности и бытийные глаголы в русском языке // Рациональное и эмоциональное в русском языке: Международный сборник научных трудов. – М.: МГОУ, 2012. – С. 79–84.
5. Голайденко Л.Н. Глаголы быть, бывать как лексико-морфологические средства выражения семантики представления в художественной прозаической речи // Вестник Челябинского гос. пед. ун-та. – Челябинск: ЧГПУ, 2015. – № 4 [в печати].
6. Голайденко Л.Н. Категория представления как структурно-семантическая (на материале художественной прозы) // Вестник Томского гос. пед. ун-та. – Томск: ТГПУ, 2013. – № 3 (131). – С. 140–145.
7. Лекант П.А. Нуль в аналитической предикативной форме // Рациональное и эмоциональное в языке и речи: модальность, эмоциональность, образность: Международный сборник научных трудов. – М.: МГОУ – МАНПО, 2011. – 178 с.
8. Лекант П.А. Функции связок в русском языке // Лекант П.А. Очерки по грамматике русского языка. – М.: Изд-во МГОУ, 2002. – 311 с.
9. Ожегов С.И. Словарь русского языка: 70 000 слов / Под ред. Н.Ю. Шведовой. – 23-е изд., испр. – М.: Рус. яз., 1991. – 917 с.
10. Пешковский А.М. Русский синтаксис в научном освещении: Учебное пособие. – Изд. 9-е. – М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2009. – 432 с.
11. Пирогова Л.И. Русский глагол. Грамматический словарь-справочник. – М.: Школа-Пресс, 1999. – 512 с.
12. Современный русский литературный язык: Учебник / Под ред. акад. РАО В.Г. Костомарова, проф. В.И. Максимова. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Издательство Юрайт, 2010. – 916 с.
13. Тодосиенко З.В. Семантическая деривация в сфере глагольных предикатов физического процесса (на материале русского, английского и татарского языков): Автореферат диссертации … канд. филол. наук. – Уфа: БГУ, 2015. – 24 с.
14. Философский энциклопедический словарь / Ред.-сост. Е.Ф. Губский, Г.В. Кораблѐва, В.А. Лутченко. – М.: ИНФРА-М, 2006. – 576 с.
15. Чепасова А.М. Глаголы в современном русском языке: Учебное пособие. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Флинта: Наука, 2007. – 408 с.
16. Шаповалова Т.Е. Категория синтаксического времени в русском языке: Монография. – М.: МПУ, 2000. – 151 с.
