ЛСП ПРЕДСТАВЛЕНИЯ В СОВРЕМЕННОМ РУССКОМ ЯЗЫКЕ: ЯДРО, ЛЕКСИКО- СЕМАНТИЧЕСКИЙ КЛАСС ВООБРАЖЕНИЯ И ПЕРИФЕРИЯ (НА МАТЕРИАЛЕ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПРОЗЫ)

Основным носителем семантики представления в современном русском языке является лексика, которая доминирует в системе разноуровневых средств [7] выражения смыслов, порождаемых соответствующей когнитивной категорией.

В философии [13, с. 361] и психологии [8, с. 332] представление традиционно трактуется как процесс вспоминания / воображения и его результат – наглядно-чувственный образ, либо воспроизведённый на базе «следов» памяти и отнесённый в план прошлого, либо творчески модифицированный или сконструированный на этой же базе и экстраполированный в план будущего.

В лингвистике же с позиций структурно-семантического направления [2] мы квалифицируем категорию представления как структурно-семантическую [4], и слова со значением воспоминания / воображения выступают самыми яркими выразителями данной семантики в современном русском языке, отражая синкретизм и переходный характер наглядно-чувственной формы познания объективной действительности.

Поскольку при изучении лексических единиц – репрезентантов смыслов – в качестве методики анализа языковых явлений особенно продуктивен полевой подход [3, с. 1], нас заинтересовала полевая организация лексики с семантикой представления и мы впервые смоделировали соответствующее ЛСП, понимая под ним, вслед за С.Г. Шафиковым [14, с. 42–43], «структурно (парадигматически, синтагматически, эпидигматически) и типологически (категоризационно) обоснованную совокупность полисемантов (лексем / семем), объединённых инвариантным значением / интегральной семой» [6].

Лексические экспоненты ЛСП представления следует рассматривать как полисеманты исходя не только из их лексикографических описаний и разветвлённых деривационных связей, но «прежде всего из обозначения смыслов, формируемых «полисемантичной» когнитивной категорией представления, совмещающей свойства восприятия и понятия, реализующейся в формах воспоминания и воображения, которые «постоянно взаимодействуют и «перетекают» одна в другую, «высвечивая» процессуально-предметную природу представления» [6].

Поэтому неслучайно в основе нашего определения ЛСП лежит не только понятие полисеманта, но и суждение С.Г. Шафикова о том, что «системные объединения семем имеют как структурное обоснование, связанное с оппозитивными отношениями между ними, так и типологическое обоснование, связанное с основным свойством человеческого мышления – категоризацией мира» [14, с. 45].

Синкретизм ЛСП представления определяется объединением двух пересекающихся лексико-семантических классов (ЛСК) воспоминания (8) и воображения (9), потому что это формы бытия и проявления целостной когнитивной категории представления, обеспечивающие диалектический переход от собственно чувственного восприятия к собственно абстрактному понятию.

Синкретичный характер всего ЛСП представления объясняет синкретизм ядра и центральной части.

Ядро включает две пересекающиеся ядерные зоны – воспоминания (3) и воображения (5), которые формируются ядерными глагольными лексемами вспомнить(ся) и вообразить(ся), выражающими частные – «семные» – значения представления.

На пересечении ядерных зон воспоминания и воображения находится «архилексема» представить(ся) (1) – носитель инвариантного значения, «которое выступает как исходное» во всех единицах ЛСП, «семантически его организуя и цементируя» [1, с. 39].

В данном случае наблюдается типичное для ЛСП несоответствие имени поля, выражающего «познанную объективную действительность в виде определённой когнитивной категории» [14, с. 42] (представление), его реальному центру (представить(ся)) [10, с. 9–10].

Занимая положение в абсолютном центре ядра ЛСП представления, глагол представить(ся) демонстрирует не только способность выражать нейтральное значение соответствующего процесса, но и тенденцию к конкретизации этого значения в художественной прозаической речи – выражению одного из частных значений: воспоминания или воображения.

Наличие у сектора пересечения ядерных зон воспоминания и воображения и самих ядерных зон воспоминания и воображения двойных «рамок» указывает на включение в ядро вторым (деривационно обусловленным) планом отвлечённых девербативов представление (2), воспоминание (4) и воображение (6), которые при сохранении глагольных значений представления, воспоминания и воображения как процессов развивают субстанциональные значения наглядно-чувственных образов (представление, воспоминание) и способности фантазировать (воображение).

Именно такое «рамочное» – глагольно-именное – ядро отражает сложную природу и целостность когнитивной категории представления и обусловливает синкретичный тип ЛСП «в зависимости от грамматической природы исходной единицы», лежащей в основе поля и «связанной с семантической и словообразовательной деривацией его элементов» [10, с. 10], – процессуально-предметное ЛСП.

Компоненты ядра ЛСП представления в художественной прозе активно взаимодействуют, демонстрируя синтагматическую подвижность в границах ядра: не только актуализацию одних значений и нейтрализацию других, но и функционирование лексем одной ядерной зоны в значении единиц другой – «противоположной» – ядерной  зоны.  Постоянное  взаимодействие  ядерных  компонентов  отражает  общее  синтагматическое «передвижение» слов ЛСП представления из одного ЛСК в другой (воспоминание ↔ воображение).

В центральной околоядерной зоне (7), образуемой пересечением лексико-семантических областей воспоминания (8) и воображения (9), располагаются полисеманты образ, образный, картина, картинный, рисовать(ся), тень. Основное положение этих единиц в околоядерном центре ЛСП представления оправдано их лексическими значениями и способностью, как и у ядерных лексем, реализовывать в художественной прозаической речи и сему воспоминания, и сему воображения.

Центральная область ЛСП представления, находящаяся за пределами сектора пересечения ЛСК воспоминания (8) и воображения (9), характеризуется богатой парадигматикой – системой закономерных связей взаимодействующих и «противопоставленных однородных единиц» [1, с. 37], где одно ядерное значение реализуется через частные (вариативные) значения. Это позволяет выделить в каждой лексико-семантической области соответствующие микрополя [1, с. 28].

Так, в уже описанном нами ЛСК воспоминания выделяется три микрополя: собственно воспоминания (припомнить, напомнить, упомянуть, помянуть (в 1 знач.), воскресить, восстановить, воссоздать и соответствующие синтаксические дериваты на -ние, а также память (во 2 знач.), крутиться, вертеться, ворошить, освежить, вспоминательно и др.); поминовения (помянуть (во 2 знач.), поминки, помин) и памяти (память (в 1 знач.), запомнить, запоминание, запечатлеть, не забыть, помнить, памятный, памятно, памятливый, памятливость), которые «располагаются от ядра к периферии линейно по принципу нейтрализации «активной» семы воспоминания – извлечения из памяти и логической обработки наглядно-чувственных образов – и усиления «пассивной» семы памяти – сохранения «следов» ощущений и восприятий» [6].

Безусловно, требуется относительно полная характеристика ЛСК воображения, который, по нашим наблюдениям, организован намного сложнее, поскольку отражает «смыслы, формируемые когнитивной категорией представления на «полшаге» до понятия при сохранении своей чувственной основы» [6].

ЛСК воображения (9) включает гораздо больше экспонентов по сравнению с ЛСК воспоминания (8), что объясняется разнообразием форм проявления воображения, его особенной – творческой – значимостью для становления и совершенствования личности человека и способностью проецировать конструируемые наглядно- чувственные картины в план будущего. Очень яркой и разветвлённой является эпидигматика данного ЛСК, актуализирующая «семантическое развитие» слов и позволяющая им «входить в различные лексико-семантические парадигмы» [1, с. 37–38]. Соответственно, в рамках ЛСК воображения, опять же по сравнению с ЛСК воспоминания, функционирует большее количество микрополей, границы между которыми достаточно условны и поэтому очень вариативны.

На наш взгляд, в ЛСК воображения можно выделить 10 микрополей, которые располагаются по направлению от ядра к периферии линейно и параллельно друг другу по вертикали в зависимости от актуализации понятийного компонента в лексических значениях слов, экспонирующих эти микрополя. Таким образом, самые «чувственные» семемы находятся ближе к ядру ЛСП представления, а самые «абстрактные» – ближе к периферии. Такое                распределение    микрополей     в     ЛСК     воображения,    с     одной     стороны,     противоположно последовательности микрополей в ЛСК воспоминания, которые по направлению от ядра к периферии «наращивают» чувственный компонент в семантике соответствующих лексем, а с другой – от первого микрополя к последнему отражает логическое продолжение абстрагизации представления на «предпонятийном уровне» [15, с. 2] познания объективной действительности: воспоминание движется от восприятия к воображению, а воображение – к понятию (ЛСП восприятия (12) → {ЛСК воспоминания (8) → ядро ЛСП представления (1–6) → ЛСК воображения (9)} → ЛСП интеллектуальной деятельности (13). «Высвечивание» роста отвлечённости воспоминания в значениях лексем ближе к ядру, а воображения – дальше от ядра подчёркивает преемственность форм бытия представления на этапе перехода от восприятия к понятию: то, что уже абстрактно для воспоминания, ещё чувственно для воображения.

Ближе всего к ядру в ЛСК воображения находятся три микрополя: линейно  – микрополе кажимости, параллельно ему по вертикали – микрополе непроизвольного воображения и микрополе неадекватного воображения. Объединение этих микрополей в одну лексико-семантическую парадигму обусловливается общим значением кажимости, отражающим когнитивную ситуацию замены образа непосредственно воспринимаемого (в том числе и мысленно) объекта реальной действительности воображаемой картиной, которая может быть результатом работы воображения либо здорового, либо физически / психически больного человека. Лексемы данных микрополей выражают самые «чувственные» смыслы, порождаемые воображением, поскольку демонстрируют взаимодействие воображения и восприятия.

В микрополе кажимости входят следующие полисеманты: казаться (“2. То же, что представляться (в 3 знач.)” [11, с. 261]), мерещиться (“(разг.) Казаться, представляться в воображении, грезиться” [11, с. 349]), чудиться (“(разг.) Казаться, мерещиться” [11, с. 886]), видение (“Призрак, привидение; что-н. возникшее в воображении” [11, с. 86]), привидение (“Призрак умершего или воображаемого существа” [11, с. 586]), призрак (“Образ кого-чего-н., представляющийся в воображении, видение, то, что мерещится” [11, с. 589]), призрачный (“1. Являющийся призраком, порождением больного воображения. 2. перен. Воображаемый, мнимый” [11, с. 589–590]), фантом (“(книжн.) Причудливое явление, призрак” [11, с. 846]), фантомный, мираж (“2. перен. Обманчивый призрак чего-н.; нечто кажущееся (книжн.)” [11, с. 356]), грёза (“Светлая мечта, а также призрачное видение, сновидение” [11, с. 148]), мнимый (“1. Воображаемый, кажущийся” [11, с. 357]), мниться (“Думаться, казаться” [11, с. 357]), видимый (“3. Кажущийся, внешний” [11, с. 86]), мерещиться (“(разг.) Казаться, представляться в воображении, грезиться” [11, с. 349]), грезиться (“Мерещиться, представляться в воображении, в грёзах” [11, с. 148]), думаться (“1. Мыслиться, представляться (в 3 знач.), казаться” [11, с. 185].

Например: Цыганок плясал неутомимо, самозабвенно, и казалось, что, если открыть дверь на волю, он так и пойдёт плясом по улице, по городу, неизвестно куда <…> (А. Горький. Детство); И мне чудилось, что рядом, за ветряком, уже открылось море и что пахнут чабрецом не степи, а его наглаженные прибоями пески (К. Паустовский. Ильинский омут); Уже ему мерещился алый воротник, красиво вышитый серебром, шпага… и он дрожал всем телом (Н. Гоголь. Нос); Грезится ему, что он достиг той обетованной земли, где текут реки мёду и молока, где едят незаработанный хлеб, ходят в золоте и серебре <…> (И. Гончаров. Обломов).

Несколько лексем микрополя кажимости заслуживают особого внимания. Существительные видение, привидение, призрак, фантом, мираж, грёза (“Призрачное видение”) и производные прилагательные призрачный, фантомный имеют интегральную сему “Призрак”, которая отражает двойственную природу явления: призрак – это образ, балансирующий на границе реального и нереального: трудно сказать определённо, воспринимается он непосредственно или всё-таки представляется в воображении; «этот призрак – предмет объективной действительности или плод особенного воображения». Дифференцировать реальное и нереальное в происхождении призрака невозможно, тем более «на фоне современных исследований в области паранормальных явлений, когда привидения фиксируются на фотоплёнке как материальные объекты» [5, с. 26].

В связи с этим, по нашему мнению, лексемы видение, привидение, призрак, фантом, мираж, грёза (“Призрачное видение”), призрачный, фантомный необходимо параллельно рассматривать и на периферии ЛСП представления, в зоне пересечения с ЛСП восприятия (10).

В рамках же микрополя кажимости данные лексемы обозначают процесс и результат воображения, в котором максимально актуализирована чувственная основа представления, то есть воображение осуществляется в образах зрительного восприятия, прошедших мыслительную обработку в памяти [5, с. 26]. Неслучайно в субстантивах видение, привидение и призрак очевидна деривационная связь с глаголами, обладающими собственно перцептивной семантикой: видеть (“2. Воспринимать зрением” [11, с. 86]) и зреть² (“(устар.) Видеть, смотреть” [11, с. 237]).

Например: И увидал белое видение, как мыльная пена или крутящаяся вода на мельнице. Один миг было ему это видение, но узрел он будто глядевшие на него глаза <…> (И. Шмелёв. Неупиваемая чаша); Суеверный ужас, боязнь привидения помешали им выполнить долг службы (А. Беляев. Человек-амфибия); Сама она письма, конечно, писала, но редко, в две – три особо невыносимые минуты, болезненные и простые – когда спокойный и бледный отец Антоний входил поздним вечером в её комнату, тихо садился на краешек кровати. Всегда молчал! Она зажигала свет, и призрак растворялся <…> (М. Кучерская. Бог дождя); Лишь иногда бывшие любовники встречались взглядами, и в перекрестье, словно голограмма, возникали два сплетённых страстью тела, но взгляды разбегались – и мираж исчезал (Ю. Поляков. Замыслил я побег); Страдание и есть столкновение с невозможностью схватить руками созданный воображением фантом (В. Пелевин. Бэтман Аполло).

К приведённым выше существительным примыкает и отглагольное прилагательное / причастие видимый, «высвечивающее» чувственную природу воображения.

А вот глаголы мниться и думаться, содержащие в своих значениях, помимо «чувственных» сем “Казаться” и “Представляться”, «интеллектуальные» семы “Думаться” и “Мыслиться”, указывают на высокую степень отвлечённости воображения от непосредственной данности объектов действительности и его близость к понятию, в связи с чем параллельно могут быть отнесены и к микрополю «интеллектуального» воображения, находящемуся ближе к периферии ЛСП представления, на границе с ЛСП интеллектуальной деятельности (13):

Иду по мосту на ту сторону, гляжу на пароход, и мне мнится, будто не пароход идёт, а мост подо мною идёт (М. Пришвин. Корабельная чаща); Нам без помех думалось о тех русоволосых ратниках, о девяти из каждого пришедшего десятка, которые вот тут, на сажень под теперешним наносом, легли и докости растворились в земле, чтоб только Русь встряхнулась от басурманов (А. Солженицын. Захар-калита).

Микрополе непроизвольного воображения включает слова, обозначающие процессы / наглядно- чувственные образы, которые происходят / возникают в специфическом физиологическом состоянии человека – во сне (сон – “1. Наступающее через определённые промежутки времени физиологическое состояние покоя и отдыха, при котором почти полностью прекращается работа сознания, снижаются реакции на внешние раздражения” [11, с. 745]), когда человек не может управлять соответствующими процессами и образами: сниться (“Представляться, казаться во сне” [11, с. 736]), сон (“2. То, что снится, грезится спящему, сновидение” [11, с. 745]), сонный, сновидение (“(книжн.) Образы, картины, возникающие во время сна, во сне, сон (во 2 знач.)” [11, с. 737]), грёза (“Светлая мечта, а также призрачное видение, сновидение” [11, с. 148]).

Например: Ночью снился китаец, обвешанный дамскими сумочками, как ожерельем из рябчиков <…> (О. Мандельштам. Египетская марка); <…> Он боялся этого детского сна, где он висит над пропастью, и нет у него никаких сил перекинуть ногу на перекладину (Г. Щербакова. Слабых несёт ветер); Ребёнок говорил о своих сонных грёзах с такою уверенностью, как будто это что-то реальное (В. Короленко. Слепой музыкант).

Заметим, что центральное в данном микрополе существительное сновидение подчёркивает чувственную природу непроизвольно возникающей во сне воображаемой картины: вторая часть сложного слова восходит к глаголу видеть, имеющему в русском языке значение зрительного восприятия [5, с. 25]:

В сем расположении духа он лёг на приготовленную для него походную кровать, и тогда привычное сновидение перенесло его в дальный Париж, в объятия милой графини (А. Пушкин. Арап Петра Великого).

Микрополе неадекватного воображения составляют слова с общей семой “Психическое расстройство”: призрачный (“1. Являющийся призраком, порождением больного воображения” [11, с. 589–590]), бредить (“1. Говорить в бреду, а также говорить бессвязно во сне. 2. перен. Неотвязно мечтать и говорить об одном и том же” [11, с. 64]: бред – “1. Симптом психического заболевания – расстройство мыслительной деятельности (спец.)” [11, с. 64]; неотвязно от неотвязный – “Постоянно преследующий, назойливый” [11, с. 407]), фантасмагория (“Причудливое бредовое видение” [11, с. 846]), галлюцинация (“Обман чувств, ложное восприятие вследствие психического расстройства” [11, с. 129]), галлюцинировать (“Страдать галлюцинациями” [11, с. 129]).

Это микрополе отражает феноменальные возможности человеческого воображения, особенно больного, когда оно выходит за пределы адекватного отражения в мышлении реального мира и оказывается в мире не контролируемых сознанием образов – в лабиринте «субъективно искажённого представления объективной действительности» [5, с. 22]:

Вспомнил своих папочек – самарского, саратовского. Фантасмагория! (С. Залыгин. После бури); <…> Степан Трофимович, <…>, клялся мне, что он до того остолбенел тогда на месте, что не слышал и не видел, как Варвара Петровна исчезла. <…> Он всю жизнь наклонён был к мысли, что всё это была одна галлюцинация перед болезнию <…> (Ф. Достоевский. Бесы).

Микрополя кажимости, непроизвольного и неадекватного воображения имеют очень зыбкие границы, обусловленные полисемантичностью экспонентов, которые разными семами относятся к разным микрополям единой лексико-семантической парадигмы и тем самым скрепляют её.

Так, существительное грёза благодаря семе “Призрачное видение” входит в микрополе кажимости, а сема “Сновидение” включает данный субстантив в микрополе непроизвольного воображения. Прилагательное призрачный, когда в обоих его значениях актуализируются семы “Являющийся призраком” и “Мнимый”, рассматривается в микрополе кажимости; если же в первом значении усиливается дифференциальная сема “Являющийся порождением больного воображения”, то характеризуется как экспонент микрополя неадекватного воображения.

Подобные пересечения микрополей в ЛСК воображения – явление типичное, поскольку воображение имеет очень сложную организацию, связанную с его близостью к понятию, и по сравнению с воспоминанием намного богаче в отношении когнитивных смыслов.

Дальше от лексико-семантической парадигмы микрополей кажимости, непроизвольного и неадекватного воображения располагается микрополе собственно воображения, лексические единицы которого отражают в своих значениях специфику воображения как способности человека творчески перерабатывать, трансформировать воспоминания и на их основе создавать новые наглядно-чувственные картины, различающиеся большей или меньшей степенью соответствия объективной действительности.

Микрополе собственно воображения включает значительное количество полисемантов, связанных широкими деривационными отношениями: фантазия (“1. Способность к творческому воображению; само такое воображение. 2. Мечта, продукт воображения” [11, с. 846]), фантаст (“1. Человек, который любит предаваться фантазиям (во 2 знач.)” [11, с. 846]), фантастика (“1. То, что основано на творческом воображении, на фантазии, художественном вымысле” [11, с. 846]), фантастический / фантастичный (“1. Основанный на творческом воображении, на фантазии, художественном вымысле” [11, с. 846]), фантастически / фантастично, фантазировать (“1. Предаваться фантазиям (во 2 знач.), мечтать” [11, с. 846]), фантазирование, фантазёр (“Человек, который любит фантазировать, мечтатель” [11, с. 846]), мечта (“1. Нечто, созданное воображением, мысленно представляемое” [11, с. 353]), мечтать (“Предаваться мечтам о ком-чём-н.” [11, с. 353]), мечтатель (“Человек, который предаётся мечтам, склонен к мечтательности” [11, с. 353]), утопист (“2. Мечтатель, фантазёр” [11, с. 841]), фантом (“(книжн.) Причудливое явление, призрак” [11, с. 846]), грёза (“Светлая мечта, а также призрачное видение, сновидение” [11, с. 148]), грезить (“Мечтать, погружаться в грёзы” [11, с. 148]), грезиться (“Мерещиться, представляться в воображении, в грёзах” [11, с. 148]), мерещиться (“(разг.)  Казаться, представляться в воображении, грезиться” [11, с. 349]), видеться (“3. Представляться воображению” [11, с. 86]), пройти (“5. перен. Мысленно возникнуть, предстать в воображении” [11, с. 610]), призрачный (“2. перен. Воображаемый, мнимый” [11, с. 589–590]), мнимый (“1. Воображаемый, кажущийся” [11, с. 357]), мысленный (“2. Воображаемый, существующий в мыслях” [11, с. 369]), мысленно, вымысел (“1. То, что создано воображением, фантазией” [11, с. 119]), вымышленный (“Представляющий собой вымысел, выдуманный” [11, с. 119]), придумать (“2. Выдумать, вообразить” [11, с. 588]), придумщик (“(разг.) Человек, который придумывает (во 2 знач.)” [11, с. 588]), выдумать (“2. Измыслить то, чего нет, не было, придумать (во 2 знач.)” [11, с. 116]), выдумщик (“(разг.) Человек изобретательный, придумщик” [11, с. 116]).

Данное микрополе является центральным в ЛСК воображения, так как его единицы выражают общую для всех микрополей семантику.

Например: Воли мне никто не давал, и я сам брал её в играх, которые разворачивались, когда никого не было дома, в фантазиях, посещавших меня перед сном (П. Санаев. Похороните меня за плинтусом); Личность владельца, неведомого, сдохшего, как собака, под забором, поразила не одного конторского чинушу – откинувшись в кресле, Воля долго фантазировал, смотря в потолок (П. Алешковский. Владимир Чигринцев); Запущенная женой Сенькина, по Сети загуляла история про то, как семинарист Куролесов, напившись, ударами рук и потом ног превратил лицо другого семинариста в кровавую маску только за то, что он фантаст (И. Фролов. Бог и его друзья); Сам себе возражал: ты интеллигентик, слюнтяй, цюрихский мечтатель (Б. Акунин. Аристономия); Той богини, которую создал мечтою и воспевал 20 лет, во имя которой стоило и прославиться, и страдать, он в ней не нашёл (В. Ходасевич. Державин); Грёза счастья распростёрла широкие крылья и плыла медленно, как облако в небе, над её головой <…> (И. Гончаров. Обломов); Или в его мозгу <…> легли в даль неведомые равнины, и чудные призрачные деревья качались над гладью неведомых рек <…> (В. Короленко. Слепой музыкант).

Границы микрополя собственно воображения, как и границы любого микрополя соответствующего ЛСК, достаточно условны, доказательством чего снова становятся лексемы, входящие в разные микрополя.

Так, существительное фантом семой “Причудливое явление” «прикрепляется» к микрополю собственно воображения, а семой “Призрак” – к микрополю кажимости. Субстантив грёза как “Светлая мечта” относится к микрополю собственно воображения, а как “Призрачное видение” и “Сновидение” – к микрополям кажимости и непроизвольного воображения. Сема “Воображаемый” во втором значении прилагательного призрачный включает его в микрополе собственно воображения, а сема “Мнимый” – в микрополе кажимости. Так же «распределяется» по микрополям и отглагольный адъектив мнимый. Глаголы мерещиться и грезиться, имея в своих значениях и сему “Казаться”, и сему “Представляться в воображении”, выступают экспонентами и микрополя кажимости, и микрополя собственно воображения.

Особое место в микрополе собственно воображения занимает глагол пройти, первично обозначающий конкретное действие и развивающий переносное значение, в котором сема “Предстать в воображении” позволяет рассматривать эту лексему в рамках данного микрополя (в картотеке нашего исследования соответствующие примеры отсутствуют). Сема же “Мысленно возникнуть” отсылает, на наш взгляд, к воспоминанию, которое мысленно возникает точно так же, как и воображаемая картина. В результате глагол пройти можно отнести и к микрополю воспоминания в соответствующем ЛСК. Такое двойственное положение глагола пройти в ЛСК воспоминания и воображения подчёркивает целостность ЛСП представления, которая, как в зеркале, отражает целостность самой когнитивной категории.

Неудивительно  также,  что  в  микрополе  собственно  воображения  находится  глагол  видеться, «оторвавшийся» от ЛСП восприятия, перешедший в ЛСП представления и актуализирующий тем самым чувственную основу воображения:

Илье Ильичу ясно видится и домашний быт его, и житьё у Штольца (И. Гончаров. Обломов).

Микрополе собственно воображения включает лексемы, которые деривационно связаны со словами, обозначающими различные проявления интеллектуальной деятельности человека: вымысел, вымышленный – мыслить (“2. Представлять в мыслях” [11, с. 370]); придумать, придумщик и выдумать, выдумщик – думать (“1. Направлять мысли на кого-что-н., размышлять” [11, с. 185]).

Например: <…> А что если бы на самом деле всё это  предприятие от начала до  конца оказалось грандиозной мистификацией – вымышленные евреи, выдуманные опасности <…> (Ю. Буйда. Ермо); – И ещё привези мне Вороний камень. <…> – И цветом, как трава. <…> Выдумала ведь какой-то камень зелёный и ждать теперь будет (С. Чураева. Я там был); Потом, уже в Сочах, она придумала такое, что вечная белая кромка морской воды, даже когда штиль, это как ноготь – тонкая кромка человеческого пальца <…> (И. Савельев. Вельская пастораль).

Существительное вымысел и причастие-прилагательное вымышленный выражают значение воображения благодаря семе “Представлять” в значении исходного в словообразовательной цепи глагола мыслить (мыслить → вымыслить).

Глаголы же придумать, выдумать и их дериваты придумщик, выдумщик развили значение воображения на базе семы “Мысль(и)” в значении производящего глагола думать. Кстати, эта сема экранируется корневой морфемой в глаголе мыслить.

Существительное мысль во втором своём значении (“2. То, что явилось в результате размышления, идея” [11, с. 370]) содержит сему “Идея”, которая «проявляет» наглядно-чувственный характер мысли, ибо идея – это «в собственном смысле слова зрительный образ, наглядный образ» [13, с. 170].

Прилагательное мысленный содержит в своём значении и сему «Воображаемый», и сему «Мысль(и)», что актуализирует когнитивную связь и взаимодействие представления – воображения – и понятия и позволяет рассматривать данный полисемант одновременно и в рамках микрополя «интеллектуального» воображения.

Дальше от ядра и микрополя собственно воображения располагаются, образуя лексико-семантическую парадигму, микрополе мечты-желания (линейно) и микрополя несбыточной мечты и ирреальности (параллельно по вертикали). Эти три микрополя мы объединяем в одну лексико-семантическую парадигму на основе экспонирования её лексемами ярко выраженной модальности будущего, желаемого – осуществимого или неосуществимого – и абсолютно невозможного с точки зрения данных прошлого и настоящего.

В микрополе мечты-желания находятся следующие слова: мечта (“2. Предмет желаний, стремлений” [11, с. 353]), мечтательный (“Склонный мечтать, присущий мечтателю” [11, с. 353]), мечтательно, мечтательность, мечтать (“Предаваться мечтам о ком-чём-н.” [11, с. 353]), мечтание, мечтатель (“Человек, который предаётся мечтам, склонен к мечтательности” [11, с. 353]), возмечтать (“(устар.) Увлечься мечтой” [11, с. 96]), грёза (“Светлая мечта, а также призрачное видение, сновидение” [11, с. 148]), грезить (“Мечтать, погружаться в грёзы” [11, с. 148]), грезиться (“Мерещиться, представляться в воображении, в грёзах” [11, с. 148]).

Например: Но мечта стать отцом не покидала его (И. Бунин. Деревня); Но, разумеется, я мечтал о тайных свиданиях с прелестною Валентиною <…> (Г. Чулков. Отмщение); <…> Все девочки грезят о прекрасной будущности (Л. Теплякова. Модная история).

Заметим, что практически все лексемы, представляющие данное микрополе, располагаются и в микрополе собственно воображения: мечта, мечтательный, мечтательно, мечтательность, мечтать, мечтание, мечтатель; грёза, грезить(ся). Причина – полисемантичность соответствующих лексических единиц и корреляция с одним из значений существительного мечта, которое используется (или просматривается) в лексикографических описаниях указанных слов. Так, по первому значению субстантива мечта данные лексемы относятся к микрополю собственно воображения, по второму – к микрополю мечты-желания.

Единственный – устаревший – глагол возмечтать «прикреплён» только к микрополю мечты-желания, поскольку включает в своё значение сему “Увлечься”, то есть “1. Целиком отдаться какой-н. идее, занятию, чувству” [11, с. 821]. Сема “Целиком” (“2. Без ограничений, полностью” [11, с. 870]) в значении глагола увлечься подчёркивает, на наш взгляд, особенную желательность воображаемой картины, своеобразную одержимость мечтой:

Когда я подрос, мне не очень уж хотелось быть на подхвате, возмечталось самому наворочать налимов, если не лодку, то хотя бы две корзины <…> (В. Астафьев. Последний поклон).

Сема “Мечта” является общей для экспонентов микрополя несбыточной мечты: утопия (“Нечто фантастическое, несбыточная, неосуществимая мечта” [11, с. 841]), утопический / утопичный, утопизм (“Несбыточные мечтания, склонность, стремление к утопиям” [11, с. 841]), утопист (“1. Сторонник утопического социализма” [11, с. 841]), химера (“1. Неосуществимая, несбыточная и странная мечта” [11, с. 859]), химерический, иллюзия (“2. перен. Нечто несбыточное, мечта”), иллюзорный (“2. Порождённый иллюзией, несбыточный (книжн.)” [11, с. 247]), иллюзорность.

Дифференциальной семой в значениях лексических единиц этого микрополя, отличающей его от микрополя мечты-желания (то, о чём мечтается, то, что желается, может и реализоваться в действительности), становится сема “Несбыточность, неосуществимость”.

Например: И всего страшнее сейчас – иллюзии, поддерживаемые так называемой патриотической интеллигенцией: мы, русские, – великий народ и тому подобное (М. Чванов. А жизнь-то, похоже, налаживается…); – <…> Павел Коган, Светлов, Илья Сельвинский – мальчики убитого поколения. <…> Жили химерами. Бред, – он берётся за голову, – мечтали о советской империи (Е. Чижова. Терракотовая старуха); Другое дело, когда человек объявляет, что живёт во имя прекрасного будущего. На этом месте обнаруживается целое кладбище разнообразных утопий – некоторые довольно безвредные, поскольку не политы кровью, а ради других, опасных, совершены в истории гекатомбы (Л. Улицкая. Священный мусор. Три высказывания по поводу лжи).

Необходимо также отметить, что существительное утопист, представляя в первом значении микрополе несбыточной мечты, во втором значении относится к микрополю собственно воображения, осуществляя таким образом взаимосвязь двух микрополей.

Сема “Несбыточность, неосуществимость” «каузируется» семами “Нереальнось”, “Неправдоподобность”, “Сверхъестественность” в значениях лексем микрополя ирреальности: ирреальный (“Нереальный, не существующий в действительности” [12, с. 248]), ирреальность, фантазия (“3. Нечто надуманное, неправдоподобное, несбыточное” [11, с. 846]), фантастика (“2. Литературные произведения, описывающие вымышленные, сверхъестественные события. 3. Нечто невообразимое, невозможное” [11, с. 846]), фантаст (“2. Писатель, работающий в фантастическом жанре, в области фантастики (во 2 знач.)” [11, с. 846]), фантастический / фантастичный (“2. Относящийся к фантастике – литературным произведениям, описывающим вымышленные, сверхъестественные события. 3. Невообразимый, невозможный”; “2. Похожий на фантазию (во 2 знач.); причудливый, волшебный, сверхъестественный. 3. Совершенно неправдоподобный, невероятный, несбыточный” [11, с. 846]), фантастически / фантастично, фантазировать (“2. Выдумывать (что-н. неправдоподобное, невозможное, несбыточное)” [11, с. 846]), фантазирование.

Например: Тёмные беспросветные провалы в сознании чередовались с разноцветными кусками удивительного бреда, когда он, казалось, жил в опрокинутом, ирреальном мире. Лес рос корнями вверх, люди плавали в зелёном <…> полумраке <…> (П. Проскурин. Судьба); – Если вы захотите, – сказал Эдик, – я могу снабжать вас книгами и в Москве. Иван Иваныч расширил глаза. Это была абсолютная фантастика (Б. Окуджава. Выписка из давно минувшего дела); Что касается до внутреннего содержания «Летописца», то оно по преимуществу фантастическое и по местам даже почти невероятное в наше просвещённое время (М. Салтыков-Щедрин. История одного города).

И снова, как в микрополе мечты-желания, большая часть полисемантов микрополя ирреальности (фантазия, фантастика, фантаст, фантастический / фантастичный, фантастически / фантастично, фантазировать, фантазирование) обнаруживают в первом своём значении параллельную принадлежность к микрополю собственно воображения. Это ещё раз доказывает центральное положение последнего в ЛСК воображения.

Далее от ядра ЛСП представления и ближе к его границе находится лексико-семантическая парадигма, включающая два микрополя: знания будущего и ограниченности воображения. Если предыдущие микрополя образовывали лексико-семантические парадигмы по принципу развития основного значения «линейного» микрополя и дополнения его новыми дифференциальными семами, то микрополя знания будущего (линейно) и ограниченности воображения (параллельно по вертикали) в определённом смысле антонимичны.

Микрополе знания будущего включает глаголы предвидеть (“Заранее знать, предполагать возможность появления, наступления чего-н.” [11, с. 577]), провидеть (“(устар. и высок.) Предвидеть, мысленно представлять себе будущее” [11, с. 604]), предвкушать (“Ожидая, представляя себе что-н. приятное, заранее испытывать удовольствие” [11, с. 577]) и производные субстантивы предвидение, провидение, предвкушение.

В микрополе же ограниченности воображения находятся отглагольные прилагательные / причастия немыслимый (“1. Невозможный, такой, который трудно себе представить” [11, с. 406]), невообразимый (“То же, что немыслимый” [11, с. 400]) и их синтаксические дериваты немыслимо, невообразимо.

Например: В Вере Александровне, такой внешне приятной и воспитанной, она тоже предвидела врага (Л. Улицкая. Искренне ваш Шурик); Я сидел не шевелясь, чувствуя только глаза, уши и лёгонький ветерок, который ласкался ко всем, как нежное предвкушение будущего счастья (П. Храмов. Инок); На улице стояла немыслимая стужа (Д. Донцова. Сволочь ненаглядная); Невообразимая радость светилась на лицах (К. Станюкович. Беспокойный адмирал).

Ни одна из лексем этих двух микрополей не относится к какому-либо другому микрополю в ЛСК воображения, поскольку содержит в своём лексическом значении яркие дифференциальные семы  “Знание”, “Заранее” и “Возможность / невозможность вообразить что-либо”. Очевидно, что именно последняя сема объединяет оба микрополя в лексико-семантическую парадигму. Сема “Знание” в лексических значениях экспонентов микрополя ограниченности воображения проявляет себя имплицитно, формируя смыслы “Я многое знаю, но это вне моих знаний, поэтому я это представить не могу” или “Я многое знаю, и это знаю тоже, но представить это не хочу из-за высшей степени его проявления”.

Антонимичность лексических единиц, презентующих два взаимосвязанных микрополя, обусловливается различительными семами “Устремлённость в будущее” и “Знать заранее” в значениях слов микрополя знания будущего и “Неустремлённость в будущее, ограниченность настоящим” и “Незнание, неспособность знать заранее” в значениях лексем микрополя ограниченности воображения.

К тому же представители данных микрополей дифференцируются по степени отвлечённости наглядно- чувственного образа. Лексические единицы первого микрополя отражают чувственную природу воображаемых картин: неслучайно доминантные глаголы предвидеть, провидеть, предвкушать образуются от глаголов зрительного и вкусового восприятия видеть и вкушать (вкусить – “Ощутить, испытать” [11, с. 89]; вкус¹ – “1. Одно из внешних чувств человека и животных, органом которого служит слизистая оболочка языка и полости рта. 2. Ощущение на языке, во рту или свойство пищи, являющееся источником этого ощущения” [11, с. 89]).

В лексических значениях слов второго микрополя актуализируется «интеллектуальный» компонент; наглядно-чувственный образ более абстрагирован, поскольку если что и воображается говорящим / слушающим, так это некий объект действительности, который в речи / мысли характеризуется посредством прилагательных / причастий немыслимый и невообразимый, а также их наречными дериватами.

В художественной прозе экспоненты данного микрополя выступают в качестве оценочных эпитетов с явным градуальным значением “Максимальная степень проявления свойства, качества представляемого объекта действительности” [9].

Кстати, из этих двух прилагательных / причастий исходным в плане лексикографического толкования тождественных значений является прилагательное / причастие немыслимый, образованное от глагола-полисеманта (не) мыслить, который в первом и третьем своих значениях относится к ЛСП интеллектуальной деятельности (“1. Работой мысли, ума сопоставлять данные опыта и обобщать познанное. 3. Думать, размышлять, предполагать (устар.)” [11, с. 369–370]), и только во втором – к ЛСП представления (“2. Представлять в мыслях” [11, с. 370]).

Поэтому мы включаем глагол мыслить в микрополе «интеллектуального» воображения, которое располагается дальше от микрополей знания будущего и ограниченности воображения – ближе к границе ЛСК воображения и периферии ЛСП представления. В данное микрополе входят такие лексемы, как мниться (“Думаться, казаться” [11, с. 357]), думаться (“1. Мыслиться, представляться (в 3 знач.), казаться” [11, с. 185]),

мыслить (“2. Представлять в мыслях” [11, с. 370]), мыслиться (“(книжн.) Представляться в мыслях” [11, с. 370]), мысленный (“2. Воображаемый, существующий в мыслях” [11, с. 369]), мысленно, мысль (“2. То, что явилось в результате размышления, идея” [11, с. 370]), умозрение (“(устар. книжн.) Мыслительное представление, взгляды, основанные на пассивном созерцании, не опирающиеся на опыт” [11, с. 831]), умозрительный (“(книжн.) Отвлечённый, не опирающийся на опыт, на практику” [11, с. 831]), идея (“3. Мысленный образ чего-н., понятие о чём-н. (книжн.)” [11, с. 239]).

Мы называем микрополе «интеллектуального» воображения именно так потому, что каждая лексическая единица, представляющая его, либо отдельным своим значением (мысль), либо одной из сем значения (мниться – “Казаться”, думаться – “Представляться, казаться”, мыслить – “Представлять”, мыслиться – “Представляться”, мысленный – “Воображаемый”, умозрение – “Представление”, идея – “Образ”) характеризует воображение как важнейшую составляющую целостного мыслительного процесса. Воображение – человеческая способность создавать новые наглядно-чувственные образы – очень близко к понятию и характеризуется высокой степенью абстрагированности. Это подчёркивается «интеллектуальными» семами  “Думаться”, “Мыслиться”, “Мысль”, “Размышление”, “Мыслительный” и “Понятие” в лексических значениях экспонентов данного микрополя.

Например: Шевельнулась у него мысль выбежать к ним на поляну и сдаться, и таким образом обрести избавление (Б. Пастернак. Доктор Живаго); – <…> Перед вами я больше всех виновата. Я ведь шла сквозь вас, как танк. Ужас какой! Я вам говорю, а сама думаю: танк простить нельзя. Даже если он мысленный (Г. Щербакова. Слабых несёт ветер).

На максимально возможную (в рамках когнитивной категории представления) отвлечённость воображения от непосредственной данности объектов действительности указывает прилагательное умозрительный, которое, однако, наряду с субстантивом ум включает в свою словообразовательную структуру и адъектив зрительный и вместе с устаревшим существительным умозрение актуализирует неразрывную связь собственно чувственной и собственно абстрактной ступеней познания мира: умозрительный – “Умом видимый”, умозреть – “Умом видеть”, умозрение – “Умом видение, умственное зрение”:

– К тому же эта война только для вас история, а для всех остальных лишь умозрительное будущее, которое то ли будет, то ли нет (В. Полищук. “Гремя огнём”. Танковый взвод из будущего).

Существование в русском языке слов умозрительный и умозрение подчёркивает способность языка в словообразовательной и семантической структуре одного слова показать когнитивное единство двух противопоставленных, но диалектически слитых форм отражения объективной действительности в сознании человека – ощущения / восприятия и понятия: первое перетекает во второе, а второе постоянно обнаруживает потребность в первом благодаря переходному звену между ними – представлению и его наиболее абстрагированной «ипостаси» – воображению.

Неслучайно также глагольные полисеманты мниться и думаться рассмотрены нами ранее и в микрополе кажимости, а прилагательное мысленный и его наречный дериват мысленно – в микрополе собственно воображения.

Наконец, на периферии ЛСП представления (11), в секторе пересечения с ЛСП интеллектуальной деятельности (13), располагается значительное число лексем, которые обладают общеязыковой семантикой интеллектуальной деятельности, но в значениях которых в особых контекстуальных условиях актуализируется сема воображения. К ним относятся: думать (“1. Направлять мысли на кого-что-н., размышлять” [11, с. 185]), дума (“1. Мысль, размышление” [11, с. 185]), мысль (“1. Мыслительный процесс, мышление. 3. То, что заполняет сознание, дума” [11, с. 370]), ум (“1. Способность человека мыслить, основа сознательной, разумной жизни” [11, с. 829]), сознать (“То же, что осознать” [11, с. 742]), осознать (“Полностью довести до своего сознания, понять” [11, с. 461]), сознание (“1. см. сознать. 2. Человеческая способность к воспроизведению действительности в мышлении; психическая деятельность как отражение действительности” [11, с. 742]), сообразить (“1. Сопоставить в уме, взвесить (во 2 знач.) (устар.). 2. Понять, догадаться о смысле чего-н.” [11, с. 745]), соображение (“1. см. сообразить.

2.     Ясное понимание, способность соображать (разг.). 3. Мысль, продуманное предложение” [11, с. 745]), размышлять (“Углубляться мыслью во что-н.” [11, с. 648]), размышление (“1. см. размышлять. 2. Дума, мысль” [11, с. 648]), рассуждать (“1. Мыслить, строить умозаключения” [11, с. 663]), рассуждение (“1. Умозаключение, ряд мыслей, изложенных в логически последовательной форме” [11, с. 663]), предположить (“1. Сделать предположение (в 1 знач.), допустить возможность чего-н.” [11, с. 579]), предположение (“1. Догадка, предварительное соображение. 2. Предварительный план, намерение” [11, с. 579]), допустить (“3. Счесть возможным, предположить” [11, с. 179]), допущение, догадаться (“Сообразить, понять, в чём дело, напасть на правильную мысль” [11, с. 173]), догадка (“1. Предположение о вероятности, возможности чего-н.” [11, с. 173]), план (“3. Предположение, предусматривающее ход,  осуществление чего-н.” [11, с. 519]), планировать² (“3. Предполагать, рассчитывать, иметь в своих планах” [11, с. 519]), планирование².

Например: <…> Я шёл по больничному парку, по асфальтовой дорожке облетевшей аллеи и думал о том, что скоро зима, сугробы, декабрьские холода <…> (Ю. Бондарев. Мгновения. Червь); Лежал, готовя в уме тысячи подробностей расправы <…> (М. Шолохов. Тихий Дон); Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасёт армию <…> (Л. Толстой. Война и мир); Гость предполагал, что ему поручат по меньшей мере заведование кафедрой  в маленьком пединституте этого захудалого городка (Б. Окуджава. Частная жизнь Александра Пушкина, или Именительный падеж в творчестве Лермонтова); Он знал этих людей, догадывался, о чём они могли говорить в час пополудни и за вечерним чаем <…> (Ю. Буйда. Ермо); Мои планы также велики и просты одновременно. Дождаться мужа и рассказать ему про страшный сон (И. Кедрова. Девять жизней).

«Периферийные» экспоненты ЛСП представления, «заимствованные» из ЛСП интеллектуальной деятельности, отражают переходный характер представления от восприятия к понятию, демонстрируя перекрещивание и  вхождение этих  полей друг в  друга, что «придаёт прочную  внутреннюю спаянность» и «известную мобильность и гибкость» [1, с. 33] не только микросистеме лексических средств выражения семантики воспоминания / воображения в современном русском языке, но и лексико-семантической системе языка в целом.

Итак, ЛСК воображения в рамках ЛСП представления имеет более сложную организацию по сравнению с ЛСК воспоминания, обусловленную более абстрагированным характером воображения в силу близости последнего к понятию.

Мы выделяем в ЛСК воображения 10 микрополей: кажимости, непроизвольного воображения, неадекватного воображения; собственно воображения; мечты-желания, несбыточной мечты, ирреальности; знания будущего, ограниченности воображения; «интеллектуального» воображения.

Центральным является микрополе собственно воображения: его лексемы выражают  общую для всех микрополей семантику.

Многие из перечисленных нами микрополей образуют лексико-семантические парадигмы и располагаются по направлению от ядра и центра ЛСП представления к его периферии с учётом усиления в значениях соответствующих лексем понятийного компонента.

Выделение и последовательность данных микрополей достаточно условны, границы между ними весьма зыбки, на что указывают многочисленные случаи параллельного рассмотрения одних и тех же экспонентов в разных микрополях (мниться, грёза, мечта, призрачный, фантастический и др.). Вместе с тем это является ярким свидетельством тесных семантических связей и отношений внутри ЛСК воображения, показателем постоянного взаимодействия – взаимообогащения и актуализации – смыслов, формируемых когнитивной категорией воображения на этапе «интеграции» представления в понятие.

На тяготение воображения к понятию указывают факты развития у лексических единиц, восходящих к словам ЛСП интеллектуальной деятельности, значений или сем воображения (придумать, выдумщик, вымысел, мысль, мыслить и др.). Данные факты «высвечивают» диалектику человеческого познания, когда чувственное становится основой для абстрактного и регулярно в нём проявляется.

Неслучайно на периферии ЛСП представления, в зоне пересечения ЛСК воображения и ЛСП интеллектуальной деятельности, находятся лексемы с общеязыковым значением мыслительного процесса, способные в определённых контекстуальных условиях передавать семантику воображения (думать, осознать, размышление, догадка, план и др.).

Всё большая отвлечённость воображения от непосредственной данности объектов действительности не приводит его к абсолютному отрыву от воспоминания, поскольку воспоминание и воображение – составляющие целостного когнитивного процесса представления, осуществляющего переход от чувственной ступени отражения мира к абстрактной. Это подчёркивается тем, что некоторые единицы ЛСК воображения сохраняют деривационно- семантические связи со словами ЛСП восприятия и, соответственно, ЛСК воспоминания и могут быть также отнесены к одному из микрополей последнего (видеться, видение, призрак).

Активное взаимодействие экспонентов ЛСК воспоминания и ЛСК воображения в рамках единого ЛСП представления демонстрирует подвижность наглядно-чувственного образа между восприятием и понятием, органично вбирающего в себя признаки и того, и другого.

Безусловно, ЛСП представления в целом и его ЛСК в частности вызывают глубокий научный интерес и требуют специального многоаспектного исследования.

Список литературы

1.     Абрамов В.П. Семантические поля русского языка: Моногр. – М.; Краснодар: Акад. пед. и соц. наук РФ, Кубан. гос. ун-т, 2003. – 338 с.

2.     Бабайцева В.В. Структурно-семантическое направление в современной русистике // Бабайцева В.В. Избранное. 2005–2010: Сб. науч. и науч.-методич. ст. – М. – Ставрополь: Изд-во СГУ, 2010. – С. 61–73.

3.     Босова Л.М. Соотношение семантических и смысловых полей качественных прилагательных: психолингвистический аспект: Автореф. дисс. … д-ра филол. наук. – Барнаул, 1998. – 48 с.

4.     Голайденко Л.Н. Категория представления как структурно-семантическая (на материале художественной прозы) // Вестник Томского гос. пед. ун-та. – Томск: ТГПУ, 2013. – № 3 (131). – С. 140–145.

5.     Голайденко Л.Н. Лексика со значением представления в современном русском языке (на материале художественной прозы): Моногр. – Уфа: Изд-во БГПУ, 2013. – 142 с.

6.     Голайденко Л.Н. ЛСП представления в современном русском языке: ядро, лексико-семантический класс воспоминания и периферия (на материале художественной прозы) // Филологические науки. Вопросы теории и практики. – Тамбов: Грамота, 2015. – № 10 (52): в 2-х ч. Ч. 2. – С. 64–71.

7.     Голайденко Л.Н. Средства выражения представления в художественной прозе (на материале произведений Л.Н. Толстого) // Перспективы развития современного научного знания: Сб. науч. тр. – Чебоксары: Учебно- методический центр, 2011. – С. 87–93.

8.     Еникеев М.И. Психологический энциклопедический словарь. – М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2006. – 560 с.

9.     Колесникова С.М. Градуальность: системные связи и отношения в русском языке: Моногр. – М.: Издательство «Прометей», 2012. – 283 с.

10. Матханова И.П., Трипольская Т.А. Семантическое и функционально-семантическое поля: точки сближения и отталкивания // Проблемы интерпретационной лингвистики. Поле как объект и инструмент исследования: Межвуз. сб. науч. тр. – Новосибирск: Изд. НГПУ, 2011. – С. 5–16.

11. Ожегов С.И. Словарь русского языка: 70 000 слов / Под ред. Н.Ю. Шведовой. – 23-е изд., испр. – М.: Рус. яз., 1991. – 917 с.

12. Современный словарь иностранных слов: Ок. 20 000 слов. – М.: Рус. яз., 1992. – 740 с.

13. Философский энциклопедический словарь / Ред.-сост. Е.Ф. Губский, Г.В. Кораблёва, В.А. Лутченко. – М.: ИНФРА-М, 2006. – 576 с.

14. Шафиков С.Г. Теория семантического поля и компонентной семантики его единиц: Моногр. – Уфа: Изд-во БашГУ, 1999. – 92 с.

15. Шахнарович А.М., Юрьева Н.М. Психолингвистический анализ семантики и грамматики. – М.: Наука, 1990.– 165 с.