18 марта 2016г.
В теории лексической мотивации [1, 2] имеются положения, до сих пор не получившие окончательного, более или менее однозначного решения. Мотивированность в этой теории определяется как «структурно- семантическое свойство слова, позволяющее осознать рациональность связи значения и звуковой оболочки слова на основе его лексической и структурной соотносительности» [2, с. 16]. Это осознание проявляется в аттракции мотиватов (мотивирующего и мотивируемого слов, а также взаимно мотивирующих слов) в пределах одного высказывания.
Одним из таких положений оказалось определение статуса изучаемых единиц. Так, исследователи мотивационных отношений слов неминуемо приходят к проблеме разграничения лексикологического и морфологического уровней анализа мотиватов, разграничения слов-мотиватов (береза – березник) и таких форм слов, которые имеют общие компоненты внешней оболочки, соответствующие определенным компонентам значения (ехать – уехать). Например, составители «Мотивационного диалектного словаря» [3] окончательно не пришли к единому мнению, включать или не включать в корпус словаря встречающиеся в тексте соотношения типа «узнал – узнавал», «делал – сделал», «белый – белее», «редкий – редчайший», «сдерживая – сдерживаясь»,
«придумывая – придумав», «красневший – краснеющий», «радовал – радовался» и т.п., являющиеся в общепринятом понимании морфологическими формами. Однако в подобных случаях носители языка точно так же воспринимают как корневую, так и структурную соотносительность, то есть обусловленность формы значением (основной признак наличия мотивационных связей лексических единиц языка), о чем свидетельствуют в том числе многочисленные метатексы, полученные создателями упомянутого словаря в результате психолингвистического эксперимента.
Теория лексической мотивации с самого начала была антропоцентричной и в этом смысле одной из первых участвовала в формировании важнейшей современной научной парадигмы [4, с. 119]. Одно из ключевых понятий этой теории – «осознание», то есть осознание взаимосвязи формы и значения. Осознание может иметь как вербализованную, так и скрытую (имплицитную, латентную, на уровне внутренней речи и т.п.) форму. Осознание рядовым носителем языка взаимосвязи формы и значения языковой единицы не предполагает обязательного представления о разграничении слов и форм слов, лексического и грамматического.
В этой связи можно говорить об особом статусе «грамматической (морфологической)» мотивации. Косвенным свидетельством проницаемости границы между лексическим и грамматическим служит сравнение с родственными и неродственными языками, когда грамматическое явление одного языка представлено на лексическом уровне в другом и наоборот. Так, личные и не личные существительные мужского рода в словацком языке имеют специфические системы склонения, отличаясь в дательном и предложном падежах, то есть образуют лексико-грамматический разряд, тогда как противопоставление личных и не личных существительных в русском языке, по мнению многих исследователей, происходит исключительно на уровне лексической семантики – на уровне тематических групп.
В русском языке морфологическими формами, сходными с лексическими единицами с точки зрения способности проявлять обусловленность формы значением, являются видовые глагольные формы, формы степеней сравнения (прилагательных, наречий, слов категории состояния) и некоторые другие. Особое место занимают формы субъективной оценки. С одной стороны, за ними терминологически закреплен статус не слова, а «формы», с другой - они представлены в толковых словарях наряду с другими ми (ср.: КАМЕШЕК и КАМУШЕК… Уменьш. к камень…; НОВЕНЬКИЙ… Ласк. к новый…). Правда, представлены они с разной степенью последовательности: в большей степени существительные, в меньшей – прилагательные. Поскольку вопрос о статусе форм субъективной оценки в русской лингвистике до сих пор остается дискуссионным, постольку не существует единых, последовательных критериев включения или не включения таких языковых единиц в толковые словари.
Всѐ это говорит о насущности решения проблемы определения статуса актуализация мотивационных отношений форм слова в результате аттракции таких форм в пределах одного высказывания.
Одним из ярких примеров «грамматической мотивации» является актуализация мотивационных отношений видовых глагольных пар. Им точно так же свойственна соотнесенность по корневой части и соотнесенность по структуре, эта соотнесенность точно так же может быть осознана носителем языка:
«Межвидовые связи активно используются говорящими в процессе речевой деятельности и отчетливо выявляются в экспериментальных условиях» [5, с. 213].
Поскольку в оформлении грамматического статуса слова участвует не столько корень, сколько основа, можно было бы, видимо, в данном случае использовать термин «одноосновные мотиваты», имея в виду соотнесенность видовых пар по формообразующей основе или по ее части (развешать – развешивать, играл – сыграл и т.п.). Введение понятия «часть формообразующей основы» вполне закономерно, поскольку в русском глаголе фиксируются максимум три основы, варьирующиеся в своей финальной части: основы инфинитива, настоящего-будущего и прошедшего времени.
Опираясь на существующие определения мотивированности и мотивации в лексикологии, обозначим актуализацию аспектуальных мотивационных отношений глагольных форм как грамматико-лексическую аттракцию «одноосновных» видовых пар в пределах одного высказывания.
Естественно, случаи актуализации мотивационных отношений видовых глагольных пар неоднозначны как с точки зрения семантической, так и с позиции рассмотрения лексического и грамматического уровней в слове. Категория аспектуальности – это категория, совмещающая признаки категорий различных языковых уровней:
«Регулярная и продуктивная видовая парная соотносительность глаголов в русском языке вписывается в системность явления более высокого порядка, чем категория глагольного вида, – отношений словообразовательной мотивированности языковых знаков вообще» [6, с. 7].
Не все здесь однозначно, даже если говорить о чисто видовых отношениях, возникающих в случае, например, имперфективации (подкопать – подкапывать, продать – продавать). А видовые пары, совмещающие корреляцию по виду с деривационными отношениями, и вовсе сложны для анализа, поскольку имеют признаки лексического и грамматического уровней. Это приводит к тому, что в научной литературе появляются:
«…существенно различающиеся мнения, объединяемые, однако, отказом (с разной степенью категоричности сформулированным) от понятия видовой пары» [7, с. 31].
Поскольку видовые отношения представляют собой все-таки более общий, абстрактный, «надлексический» уровень, необходимо анализировать все случаи реализации видовых отношений совместно встречающихся «одноосновных» глаголов, включая и те, которые характеризуются наличием дополнительной лексической семантики, являющейся следствием деривационного характера аффикса, участвовавшего в создании соответствующей глагольной формы.
Необходимо также отметить, что предметом такого анализа могут быть и формы, собственно не различающиеся видом, но имеющие формальную и семантическую соотнесенность, обусловленную общностью или сходством их основ: завяливать – подвяливать, ходить – приходить, назарастать – позарастать, прилететь – улететь, сказать - рассказать и т.п.
Особую сложность представляет собой анализ мотивационных отношений одноструктурных видовых глагольных пар (типа вытащили – выкопали, подскакивать – подпрыгивать, подсовываю – заталкиваю и т.п.), когда точно так же морфологические отличия «перекрываются» лексическими, а полное или частичное совпадение аффиксальных сегментов формы не приводит к актуализации видовых отношений. Данная группа форм, как и предшествующая, является объектом особого анализа.
Таким образом, можно выделить следующие случаи актуализации мотивационных отношений «одноосновных» аспектуальных мотиватов.
I. Видовые пары первого и второго звена видовой цепи (за исключением случаев супплетивного образования форм, когда не может идти речи о формальной соотносительности основ, что противоречит самому принципу мотивационных отношений, представляющих собой формально-семантическую соотнесенность: ловить – поймать, говорить – сказать и т.п.):
«Кто захочет меня понять, тот извинит меня, а кто понять не хочет или не может - обвинения того меня не трогают». (И. Тургенев, Рудин)
«Письмецо в конверте погоди - не рви...
Не везет мне в смерти,
повезет в любви». (Б. Окуджава, П. Луспекаеву)
В этой группе присутствуют как коррелятивные пары, так и пары, различающиеся, помимо вида, лексической семантикой, - «деривационные» видовые пары.
II. Видовые пары второго и третьего звена видовой цепи:
«Он выбирал из поленницы чурки потолще... Выберет, возьмет ее, как поросенка, на руки и несет к дровосеке». (В. Шукшин, Алеша Бесконвойный)
«- И вот, изволите ли видеть, - я интригу подвел! - И по страдальческим глазам Демьяна Кузьмича видно было, что он чист, никакой интриги не подводил и вообще интригами не занимается». (М. Булгаков, Театральный роман)
III. В меньшей степени представлены видовые пары третьего и четвертого звена видовой цепи:
«- Друг перед другом выхваляются. Одни схоронили с оркестром, другие, глядя на них, тоже. Лучше бы эти деньги на поминки пустить, вспоминать чаще […] - Но когда сядут и хорошо помянут, - поговорят про покойного, повспоминают - это же дороже, чем один раз пройдут поиграют». (В.Шукшин, Хозяин бани и огорода)
IV. Видовые пары первого и четвертого звена видовой цепи:
«Строил он долго и понастроил много». (В. Шукшин, Впервые)
V. Пары одноосновных глаголов разных звеньев, видовые различия которых обусловлены процессами и словообразования, и видообразования:
«А я откликаюсь: "Сейчас!" - а сам лазию во все стороны и все не найду края, и, наконец, думаю: ну, если слезть нельзя, так я же спрыгну». (Н. Лесков, Очарованный странник)
«Первым, кто пришел навестить приезжих, был Спирька, Он и раньше всегда ходил к новым людям. Придет, посидит, выпьет с хозяевами (кстати сказать, Спирька, хоть пил, допьяна напивался редко), поговорит и уйдет». (В.Шукшин, Сураз)
В зависимости от типа названных групп рассматриваются сегменты формы, обеспечивающие видовые и лексические отличия в семантике анализируемых глаголов: префиксальные, суффиксальные сегменты, их комбинации, другие средства отличия. Термин «сегмент» здесь представлен неслучайно. При анализе мотивационных отношений в избранном нами аспекте мы имеем дело не с формообразованием и не со словообразованием, а с процессом осознания формально-семантической соотнесенности форм слова, поэтому термин «аффикс» не вполне адекватно будет отражать интересующее нас явление, даже если формально аффикс и аффиксальный сегмент иногда и совпадают по своему составу.
Все, сказанное выше, относится к глаголам-мотиватам, «реализующим» тип мотивировки, который может быть соотнесен с одним из трех типов по терминологии теории лексической мотивации - морфологическим типом. Второй - абсолютный тип мотивировки (соотнесение слова с внеязыковой действительностью, в частности – в звукоподражаниях) - противоречит самому статусу явления мотивации видовых пар, а вот семантический тип также привлек наше внимание. Дело в том, что лексико-семантическим, с лексикологической точки зрения, вариантам на морфологическом уровне соответствуют двувидовые глаголы, разница морфологического значения которых не закреплена в формальных различиях. Поэтому двувидовые глаголы составляют шестую из рассматриваемых групп аспектуальных мотиватов («Женили его долго, а как женили, так не обрадовались»).
Категория глагольного вида во многом определяет специфику русской глагольной системы: «в русском языке в минимальном контексте (т.е. в предложении, не содержащем, кроме глагола, никаких аспектуально значимых элементов) именно вид глагола выражает аспектуальные параметры ситуации» [8, с. 219]. Поскольку категория вида – в отличие от категории времени – более тесно связана с лексическим значением, вполне закономерной представляется попытка использовать накопленный лексикологической теорией мотивации опыт в применении к анализу актуализации мотивационных отношений глагольных видовых пар. Исследование аспектуальной мотивации будет особенно интересным в функциональном плане. Уже сейчас можно говорить о текстообразующей функции мотиватов-видовых пар, однако данный вопрос должен быть предметом особого исследования на значительном по объему материале, в том числе с привлечением результатов различных лингвистических и психолингвистических экспериментов.
Изучение мотивации морфологических форм имеет большие перспективы. Так, например, объектом мотивологического анализа могут стать, как уже отмечалось выше, формы степеней сравнения прилагательных и наречий, причастия и деепричастия как формы глагола, краткие и полные формы прилагательных и причастий. Актуальной в этом случае становится проблема определения границ мотивации морфологических форм, в перспективе – это вклад в решение продолжающего быть насущным вопроса о том, какую роль играет лексический компонент в морфологической форме слова.
Всѐ вышеизложенное дает возможность предположить, что мотивированность и мотивация как лингвистические универсалии характеризуют не только лексический, но и другие языковые уровни и являются важным способом их соединения и взаимодействия.
Список литературы
1. Блинова О.И. Мотивология и ее аспекты. Изд. 3-е, испр. и доп. – М.: КРАСАНД, 2010. – 304 с.
2. Блинова О.И. Явление мотивации слов: Лексикологический аспект. Изд. 2-е, испр. и доп. – М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2010. – 208 с.
3. Мотивационный диалектный словарь: Говоры Среднего Приобья / Ред. О.И. Блинова. Томск, 1982-1983. Т. 1-2.
4. Наумов В. Г. Рец.: Блинова О.И. Мотивология и ее аспекты. – Томск: Изд-во Том. ун-та, 2007. – 394 с. // Вестник Томского государственного университета. Филология, 2008, №1(2), с. 119-122.
5. Русакова М.В., Сай С.С. Глагольная парадигма в индивидуальных системах носителей русского языка и проблема грамматического вида // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 9. 2008. Вып. 2. Ч. II. С. 205–214.
6. Карпухин С.А. Семантика русского глагольного вида : автореф. дис. ... докт. филол. наук: 10.02.01 / С.А. Карпухин. – Самара, 2008. - 31 с.
7. Горбова Е.В. Видовая парность русского глагола: проблемы и решения // Вопросы языкознания, 2011, № 4- с. 20-45.
8. Петрухина Е.В. Соотношение глагольных и контекстных средств выражения аспектуальной семантики в русском и чешском языках // Проблемы функциональной грамматики. Полевые структуры. СПб.: Наука, 2005. – с. 219-232.
