18 марта 2016г.
Наша понятийная система носит метафорический характер. Метафоры структурируют наше восприятие окружающего мира, наше мышление, наши поступки и действия.
Метафора в художественном тексте, особенно в тексте юмористической или сатирической направленности, приобретает новое философское – дидактическое или гносеологическое – звучание. Понимание «экспрессивно-оценочных коннотаций, выражающихся фигурами речи - тропами, является важным фактором на пути к извлечению смыслов читаемого» [4].
Кроме этого, метафора в сатирико-юмористическом тексте – это способ самовыражения личности писателя, который чувствует, что жизнь в окружающем его мире хрупка и «гроша ломаного не стоит» [1: 14]. В сатирической метафоре содержится явное послание, заставляющее приостановить чтение, задержать внимание на отдельных метафорических постулатах. Второй смысл, который открывается читателю, создает образы, волнующие его и эмоционально воздействующие на его внутренний мир и понимание окружающей действительности.
Художественные тексты Мартина Эмиса глубоко метафоричны, они изобилуют структурными и онтологическими метафорами, концептуализирующими отдельные области нашей жизни посредством переноса знакомых элементов структуры или осмысления опыта на описываемые сущности.
В данной статье нас интересует способ выражения собственного отношения Эмиса и его героя к окружающей действительности, выражаемый при помощи красочно-эмоциональных метафорических образов, в романе «Money», включенном в 2005 году журналом Times в сотню лучших романов на английском языке с 1923 года по настоящее время.
Джон Селф, успешный постановщик рекламных роликов, приехав в Нью-Йорк, сразу оценивает обстановку: Inflation, they say, is cleaning up this city. Dough is rolling up its sleeves and mucking the place out.
Инфляция занимается очисткой города. Деньги (dough), засучив рукава, выгребают навоз. В двух коротких предложениях заключен огромный смысл: годами накапливавшаяся городская грязь смывается благодаря инфляции: обесценивающиеся деньги вкладываются в новые современные постройки, дороги, облагораживается внешний облик города. Таким образом, инфляция, которую все так не любят и которой опасаются, представляется источником прогресса – чистоты и омолаживания. Разворачивается метафора: INFLATION IS A CLEANER. Неодушевленные понятия – инфляция и деньги – персонифицируются, наделяются человеческими чертами: они выполняют функции, свойственные санитарам и дворникам. Персонификация, как разновидность метафоры, используется Эмисом как мощный эмоционально-красочный, и в то же время, тонкий инструмент формирования мировоззрения. Лексема «dough», в своем вторичном номинативном значении «деньги», добавляет метафоричности всему высказыванию и дополнительно характеризует главного героя.
Особую роль в тексте романа играет построенный на метафоре монолог главного героя о страхе, который персонифицирован в виде сильной властной личности, не знающей пощады [2: 39]: Fear walks tall on this planet. Fear walks big and fat and fine. Fear has really got the whammy on all of us down here … Fear is a bully, but something tells me that fear is no funker. Fear, I suspect, is incredibly brave. Fear will lead me straight through the door, will prop me up in the alley among the crates and the empties, and show me who’s the boss.
Метафора Эмиса FEAR IS A BULLY представляет нам страх как прекрасно чувствующего себя, крупного и властного человека. Он смеется над нами и заставляет подчиняться. Он задира и забияка, ему самому не присуще чувство страха, он – босс и повелитель. Единственный недостаток этой сильной личности – возможность увлечься, поддаться инстинкту, потерять контроль: Fear might get carried away, like I’ve seen them do, pure damage, with nothing mattering.
Метафора «страх – это сильная личность» двойственна – это структурная метафора (описаны размеры и внешний облик страха) и онтологическая метафора (знания и представления героя о страхе получены из его жизненного опыта).
Интереснейший случай концептуальной метафоры из романа Эмиса – HEAD IS A CITY OF PAINS – используется в следующем монологе героя: My head is a city, and various pains have now taken up residence in various parts of my face. A gum-and-bone ache has launched a cooperative on my upper west side. Across the park, neuralgia has rented a duplex in my fashionable east seventies. Downtown, my chin throbs with lofts of jaw lass. As for brain, my hundreds, it’s Harlem up there, expanding in the summer fires. It bolts and swells. On day soon it is going to burst.
В данном метафорическом комплексе в качестве источника переноса используются элементы лица героя, скованные болевыми ощущениями (gum-and-bone ache, neuralgia, chin throbs), в качестве цели – городские районы и постройки (cooperative on the upper west side, across the park, duplex in the fashionable east seventies, downtown). Боль поселилась в разных частях лица, словно разместилась в большом городе. Сущность данной метафоры состоит в том, что явления одного рода (боль в лицевой части головы) осмысливаются и переживаются в терминах явлений другого рода (города и его районов). Весь метафорический комплекс при помощи описания ненаблюдаемого мыслительного пространства (pain in the face) посредством переноса на наблюдаемое мыслительное пространство (city and its places) создает «целостную картину видимого реального мира, которая используется для репрезентации и осмысления объемного и многоаспектного явления» [Шабанова, 1999: 159- 160].
В представлении героя Эмиса телефон – одностороннее орудие пытки. В следующем отрывке разворачивается метафора TELEPHONE IS AN INTRUMENT OF TORTURE:
The telephone was a one-way instrument, an instrument of torture. Caduta rang. Lorne Guyland rang. A trio of nutters called Christopher Meadowbrook, Nub Forkner and Herrick Shnexnayder – I had them on the line too. That madman, that accredited devo crazoid, he checked in again, three times, four times, son of a bitch. He’s really got to me, I admit it.
Телефон Джона Селфа не умолкает. Перечисление звонивших ему без указания на содержание разговора говорит о том, что звонки были маловажными, они не затрагивали существенных или желанных для героя вопросов, а лишь усиливали его раздражение. Стоит заметить, что Джон ждет в это время звонка своей девушки, Селины, которая, в отличие от остальных, не торопится воспользоваться телефоном. Телефон превращается в орудие пытки, причем одностороннее, так как собеседники Джона не подозревают о его душевных мучениях. Снова метафора, используемая Эмисом для описания страданий героя, имеет как структурные черты – одно явление (телефон), источник метафорического переноса, упорядочивается в терминах другого явления (орудие пытки), так и онтологические черты (герой осмысливает опыт пользования телефоном в терминах объектов, знакомых ему из каких-либо источников знаний – энциклопедических или эмпирических).
Таким образом, на примере романа Эмиса можно утверждать, что любые виды метафоризации основываются на ассоциативных связях в рамках человеческого опыта, метафора по своей сути антропометрична, т.е. она соизмеряет разные сущности, а на их основе формируется совершенно новый гносеологический образ (познавательная единица), в котором создаются признаки других сущностей.
Список литературы
1. Петренко А.Ф. Танатос в художественном мире Д. Хармса // Актуальные проблемы гуманитарных наук в России и за рубежом: Сборник научных трудов по итогам международной научно-практической конференции. Новосибирск, 2015. – С. 13-15.
2. Петренко С.А. Смех и страх в когнитивном измерении художественного мира Мартина Эмиса // Актуальные вопросы гуманитарных наук в современных условиях развития страны: Сборник научных трудов по итогам международной научно-практической конференции. СПб, 2015. – С. 38-40.
3. Шабанова Е.Л. Концептуальная метафора: Направления в исследовании (обзор) // «Реферативный журнал. Языкознание». 1999. № 1. С. 158-176.
4. Ярмина Т.Н. Обучение иноязычной социокультурной компетенции студентов-лингвистов на базе чтения юмористической литературы: Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата педагогических наук. Пятигорск: ПГЛУ, 2008.
