13 марта 2016г.
Понятие «норма» в современной лингвистике является одним из фундаментальных. Российские ученые в своѐм осмыслении категории нормы развивают идеи В. фон Гумбольдта, Ф. де Соссюра, Л. Ельмслева, Э. Косериу, исходя из того, что языковая норма − это совокупность языковых средств и правил их употребления, принятая в данном обществе в данную эпоху.
В русскую лексикографическую практику понятие нормы было введено Яковом Карловичем Гротом (1812- 1893). Как известно, в 80-е годы 19 века Я.К.Грот возглавил работу по составлению «Словаря русского языка», одной из характерных особенностей которого является наличие примечаний к некоторым словам, поясняющих их значение, характер употребления, происхождение и пр. Наличие этих примечаний, включенных в словарную статью, уникально для русской лексикографии XVIII – XX веков [1]. Таким образом, словарь Грота был первым нормативным словарѐм, отразившим, по утверждению Грота, «общеупотребительный в России литературный язык в том виде, как он образовался со времен Ломоносова». Собственно «Словарь русского языка» под редакцией Грота формировал представление о норме в языке.
В современной лингвистике понимание нормы неразрывно связано с понятием литературного языка, который иначе называют нормированным или кодифицированным. В отечественной русистике широкое признание получила точка зрения С.И. Ожегова, согласно которой «норма — это совокупность наиболее пригодных ("правильных", "предпочитаемых") для обслуживания общества средств языка, складывающаяся как результат отбора языковых элементов (лексических, произносительных, морфологических, синтаксических) из числа сосуществующих, наличествующих, образуемых вновь или извлекаемых из пассивного запаса прошлого в процессе социальной, в широком смысле, оценки этих элементов». Литературная норма отличается рядом свойств: она едина и общеобязательна для всех говорящих на данном языке; она консервативна и направлена на сохранение средств и правил их использования, накопленных в данном обществе предшествующими поколениями. Единство и общеобязательность нормы проявляются в том, что представители разных социальных слоев и групп, составляющих данное общество, обязаны придерживаться традиционных способов языкового выражения, а также тех правил и предписаний, которые содержатся в грамматиках и словарях и являются результатом кодификации. Отклонение от языковой традиции, от словарных и грамматических правил и рекомендаций считается нарушением нормы и обычно оценивается отрицательно носителями данного литературного языка. Однако в литературной практике есть случаи, когда отклонения от норм литературного языка следует признать способом моделирования особой художественной картины мира. При этом языковая норма, прочно укоренившаяся в сознании носителя языка, обеспечивает возможность понимания заложенных смыслов, выражение которых, нарушая норму, в то же время опирается на неѐ.
Филологам, любителям литературы хорошо известна непростая судьба писателя Андрея Платонова, язык которого по-разному оценивался как при жизни писателя, так и в последующие годы. Как нам представляется, это как раз тот случай, когда язык писателя, с одной стороны, исходя из существующих языковых норм, необычен и даже неправилен, а с другой стороны, в своей неправильности ориентирован на возможности и ресурсы общелитературного языка. Объектом нашего исследования явились те «приращения смысла», которые возникают на стыке слов и формируются на основе грамматической связи. Взаимодействие значений направляется при этом семантическим содержанием синтаксической связи между компонентами словосочетания. В работах Н.Ю. Шведовой [3, 34-35]. было отмечено наличие системных связей у глаголов тех или иных – иногда очень широких, иногда узких – семантических групп с падежной или предложно-падежной группой. Причем Н.Ю. Шведова разграничивала системно существующие в языке словосочетания и соединения, которые могут возникать в определенных речевых условиях. Например, для предложно-падежной группы в городе, в селе, в деревне, на станции и т.п. системна связь с довольно ограниченной группой глаголов: жить, находиться, работать, учиться, встречаться и др., тогда как связь с глаголами речи для этих групп несистемна: рассказать в городе – мнимая связь. Установление мнимой связи воспринимается носителями языка в речевой практике как нарушение сочетаемости, т.е. как речевая ошибка. Однако в художественной речи подобное нарушение скорее выражение особых связей, осознаваемых в авторской языковой картине мира как стилистически отмеченная черта. Для определения содержания подобных связей необходимо, как нам представляется, обращение к системно существующим в языке словосочетаниям. Так формируется стилистический ряд, члены которого объединяются в силу сопоставления и формального отождествления на основании общности синтаксической конструкции. Итак, ослабление грамматической связи расширяет семантические возможности слова в плане сочетаемости, но не безгранично, поскольку в языке существуют определенные системные связи. Несоблюдение системных связей никак не сказывается на значении компонентов словосочетания, но осознается как нарушение сочетаемости. Что касается содержания связи, то оно в новых словосочетаниях устанавливается по аналогии с уже существующими. В результате образуются ряды словосочетаний, в которых к системно существующим в языке сочетаниям подстраиваются словосочетания, образованные на основании мнимой связи. Стилистические приращения смысла возникают при этом именно в силу соположенности членов ряда, поэтому есть основание такие ряды словосочетаний называть стилистическими, а словосочетания, образованные по аналогии, – стилистически отмеченными.
Поясним понятие стилистического ряда на материале языка Платонова. Обратим внимание на частотность употребления Платоновым формы «в + сущ. в П. п.», которая обычно в русском литературном языке употребляется в локальном значении с определенными глаголами: быть, находиться, учиться, гулять и др. - где? Однако у А. Платонова обращает внимание расширение зоны употребления данной конструкции, которая может присоединяться к глаголу практически любой семантики, означая локализацию как помещение действия/ состояния в определенную среду. По большей части Платонову свойственно не плоскостное, а объѐмное, пространственное изображение: локальное определение, по Платонову, − это именно помещение в среду. Соответственно существительные в этой конструкции обычно принадлежат к семантической группе существительных, имеющих значение «окружающая среда» или «то, что имеет отношение к окружающей среде в наивном языковом сознании»: воздух, сумрак, пурга, непогода, ураган, тепло, ночь, жара, темнота и т.п. Приведем примеры: бежать в свободном воздухе, бежать в сумраке…тучи, быть в поездке в пурге и на морозе, дрожать в сумраке и потоке пустого воздуха, дышать в гуще ливня, звучать в пустоте комнаты, исчезнуть в сумраке бури, находиться в шуме ржи и в тишине…вечера, находиться неизвестно где в сером пространстве, наступать (о тишине) в воздухе и на земле, оглядеться в сумраке бури, озябнуть в сумраке, осмотреться в непогоде, остаться в урагане, перенести зиму в тепле, погибнуть в урагане, пройти (о паровозе) в пустой ночи осенних полей, раздаваться (о звуках) в воздухе, в сумраке, склониться (о колосьях) в жаре, сотлеть в огне, ходить в поле, в темноте и др.
На неслучайность подобных оборотов указывают многочисленные в прозе А. Платонова словосочетания пространственной семантики, ориентирующие на объемное восприятие мира. Среди них особенно распространены конструкции с такими предложно-падежными группами, как: «в + сущ. в В.п.», «из + сущ. в Р.п.», «среди + сущ. в Р.п.».: Обратимся иллюстративному к материалу.
Глагол + «в + сущ. в В.п.»: поднялся ветер на дороге и понес душную пыль в пустые места; а ниже его (неба) неподвижно висели серые облака, опустившие из себя длинные волосы ливня, сдуваемые ветром в пустую сторону; паровоз с воем пробивался вперед, в смутный, душный мрак; далее мы вошли в ливень, но скоро миновали его и выехали в утихшую, темную степь; она попрощалась с Дуней и пошла в сумрак; «Были бы живы,- прошептала мать в землю своим мертвым сыновьям; дом…сейчас лежал, раскрошенный в щебень и мусор, выдуваемый ветром в пространство; изошла в дым обмотка и выкипела в ничто вся медь и др.
Глагол + «из +сущ. в Р.п.»: Люба неслышно появилась из тьмы перед Никитой; из тьмы неба теперь проливался сплошной поток воды; светлые глаза его, глядящие из большой младенческой головы; по врагу из мрака моря стреляли через город пушки; этот старик сумел своим усердием исхлопотать из местной отощалой почвы столь тучный урожай; в тот час из середины ветра и снега появился… воробей; он вынул воробья из теплоты под своею рубашкой; он сытно кормился из окружающего воздуха и др.
Глагол + «среди +сущ. в Р.п.»: она всегда молчала и постоянно заботилась среди животных; он ходил среди природы по губернии; «Вон что, − произнес среди своего молчания кузнец; они жили среди родной земли; там, в деревнях и городах, в хижинах, среди пшеницы и виноградников, спал сейчас, уставший за день народ; Афоня задумался среди трав и цветов; Афродита исчезла в начале войны среди народа; среди сна и ночи воробей заметил и др.
Менее распространены конструкции с другими предлогами пространственной семантики: недалеко от линии фронта внутри уцелевшего вокзала…храпели красноармейцы; внутри земли гудели голоса; а воробей всѐ ещѐ шевелился внутри снега; разошлись по квартире, по двору, по всей ночи вокруг дома; рожь медленно шумела около тихо бредущих по дороге детей и др.
А Платонов допускает и объединение существительных несоотносимой семантики в ряды однородных членов, чем задаѐт единообразие их осмысления, поскольку влияние синтаксической аналогии чрезвычайно велико. Так возникают странные платоновские выражения, наполненные особым смыслом: ходить в поле, в темноте; заметить среди сна и ночи; разойтись по квартире, по двору и по ночи. При этом установление «мнимых связей» обнаруживает возможность моделирования иной, по сравнению с привычной, реализованной в литературном русском языке, языковой картины действительности. Таким образом, разрушая привычные языковые представления о возможной сочетаемости слов, А. Платонов создает свой художественный мир, поражающий своеобразием языкового выражения.
Список литературы
1. Виноградов Д.В. Об одной особенности «Словаря русского языка под редакцией Я.К.Грота. ÷ Тезисы Международной научной конференции, посвященной 200-летию со дня рождения академика Якова Карловича Грота. / Российская академия наук. Институт лингвистических исследований ÷ СПб.: ÷ Нестор- История, 2012. ÷ 66 с.
2. Платонов А.П. Собрание сочинений в 8 томах. ÷ М.: Время.
3. Шведова Н.Ю. Активные процессы в современном русском синтаксисе. – М.: Просвещение, 1966. – 155.
